Андрей Курков - Самсон и Надежда

— А что, они уже в городе? — пошутил парень.

— Если нет, то завтра — послезавтра обязательно будут!

— И кто это вам сказал?

— На базаре сказали!

— Много они там на базаре знают! — ответил на это Самсон.

— Ой много, Самсончик! — заявила вдруг вдова, и голос ее прозвучал уже не сонно, а душевненько. — Так много, что ты и представить себе не можешь! Базар же это не тока торговля, обман и обмен! Это ж большая политика! Там люди за слова не отвечают, поэтому всю правду-матку в глаза и режут!

У Самсона не было ни сил, ни желания обсуждать базарные новости. Он хотел было помочь вдове засов на место поставить, но она это сделала легко и сама. Потому что двери, сделанные с душой и ответственностью, оставались соразмерными своим замкам и засовам, не выгнулись, не разбухли, не перекособочились из-за дождей, снегов и ветров.

Самсон осветил свечой более темный по краске прямоугольник деревянного пола между спинкой кровати и широким подоконником. Там еще недавно стоял его сундук, в котором он бы мог сейчас взять себе чистое исподнее, а то и постельное белье поменять! Но сундук, несмотря на уже имеющуюся резолюцию Найдена на заявлении о возврате, все еще занимал место в его кабинете. И если б не занимал, то и куртка бы лежала теперь на нем, а не на спинке стула. Туда одежду бросать было удобнее, на крышку сундука, покрытую белой кружевной бельгийской скатеркой, которую мама раньше два раза в году стирала.

Опустив ноги на пол, Самсон еще пару минут посидел на кровати, после чего встал и достал из кармана куртки бумаги, вытащенные у напавшего на него ночью неизвестного.

Первая же развернутая и прочитанная бумажка бросила Самсона в дрожь! «Предьявитель сего товарищ Мартенс Леонтий Адамович действительно есть помощник заведывающего Активной частью Особого отдела Всеросийской чрезвычайной комиссии при 3-й Армии. Коему все учреждения, как гражданские, так и военные, обязаны оказывать всяческое содействие при исполнении им служебных обязаностей, как то: арестовывать указанных им лиц, по первому его требованию проводить обыски и выемки, проверять документы у кого он найдет нужным. Товарищу Мартенсу разрешается ношение и хранение всякого рода оружия и беспрепятственный и свободный проход и проезд». Приклеенную фотографию на левой стороне дополнительно прошили нитками, которые своими концами были вплавлены в красную сургучную печать выдавшего документ учреждения.

В голове зашумело.

«Это что же, я в чекиста стрелял?» — с ужасом подумал Самсон.

И тут же, словно в кинематографе увидев вчерашнюю ночь, вспомнил, что чекист стрелял в него первым. А вот почему он стрелял? Может, он сидел в засаде и перепутал Самсона с настоящим врагом?

Пальцы рук ощутили холод, и ладоням стало холодно. Соединил Самсон свои руки, стал тереть друг о дружку ладони, чтобы согреться. Взгляд его упал на кровать слева, где другие бумаги из кармана напавшего на него чекиста лежали. Опустив удостоверение с другой стороны кровати, Самсон поднес к глазам следующий документ.

«Мандат. Дан сей как удостоверение личности тов. Кириллову Михаилу Владимировичу, что он является членом Киевского Губернского Военно-Революционного комитета и членом Киевской Губернской Чрезвычайной комиссии, что подписями и приложением печати удостоверяется».

Следующий картонный документ оказался какой-то польской легитимацией на польском языке и на фамилию Будржевского, однако тоже без фотографии. А вот на последней бумажке фотография присутствовала. Этот документ удостоверял личность помощника начальника Киевских железнодорожных мастерских Кочевых Петра Филимоновича.

Мысли Самсона спутались. Он взял в руки первое удостоверение с красной печатью и последний документ. Фотографии оказались одинаковыми: квадратноликий мужчина среднего возраста с русыми волосами и немного презрительным взглядом светлых глаз. Один — чекист Мартенс, второй — помощник начальника железнодорожных мастерских Петр Кочевых.

Тяжесть в груди нарастала. Подумалось Самсону, что вчера, совершенно без всякого умысла, а только из-за отсутствия дров на электростанции он сорвал чекистам какую-то важную операцию. Об их операциях и облавах он уже слышал, но как-то жизнь уберегала его от роли свидетеля или, что хуже, подозреваемого. И вот совершенно нежданно-негаданно он стал больше чем свидетелем невероятной и трагической ошибки!

«Надо доложить Найдену», — решил Самсон. И сразу стало ему спокойнее.