Андрей Курков - Самсон и Надежда

— Ну да, я вижу! — Трофим Сигизмундович напряженно улыбнулся и налил себе еще полрюмки.

Чтобы вытянуть засов и открыть дверь, Самсон опять что было сил потянул на себя бронзовую ручку. Засов выскользнул почти беззвучно. За дверью пахло дымом. Тишина прерывалась эховыми осколками то ли от позднего трамвая, то ли от ударов подков по булыжным мостовым.

— С богом! — попрощался отец Надежды и закрыл дверь.

По внезапно оборвавшемуся скрежету засова Самсон понял, что сил у Трофима Сигизмундовича не хватило дожать дверь так, чтобы закрылась она намертво. Взял Самсон и подпер дверь плечом.

— Давайте! — крикнул.

— Ой, спасибо, спасибо! — донеслось из-за двери, когда лязгнул засов легко и уже негромко, пройдя до упора под железной скобой.

Быть невидимым, но хорошо слышимым, идя в полной темноте по Подольской улице, Самсону не нравилось. И хоть пробовал он ступать по дороге мягко, а все равно железные набойки на подошвах сапог выдавали его с головой. Он уже пробовал идти на носках, но слишком тяжелым и утомительным для ног оказался такой способ.

Возле Самсонова колодязя остановился он отдохнуть. Тут вроде как и шумнее казалась городская ночная тишина. Словно сверху, с холмов накатывались какие-то звуки. А то и эхо чьих-то шагов долетало справа через не ограниченную ухом ушную раковину, создавая ощущение неудобства и опасности.

Натянул Самсон фуражку на правый висок, стараясь от лишних ночных звуков закрыться. Оттого набекренилась она на голове точь-в-точь, как кепи у подольской шпаны.

Стало ему чуть спокойнее, и отправился он дальше в сторону Андреевского спуска.

И тут от церкви Пирогощи выступил ему навстречу силуэт человека и раздался выстрел. На фоне оглушающего эха этого выстрела тонким комаром рядом с правым виском пропищала не знающая своего пути пуля. Самсон бросился на булыжник, отстегнул верхний ремешок кобуры, быстро вытащил наган и, все еще видя в темноте выстреливший в него силуэт, разрядил в него весь барабан, переполнив уже нарушенную тишину еще семью громами и молниями. И на громогласном обрушившемся на него фоне боя что-то еще упало недалеко на дорогу, а вместе с падением донесся до Самсона стон. И где-то невдалеке кто-то засвистел и закричал неистовым голосом. Но те звуки и крики пришли из-за домов, возможно, оттолкнувшись не раз от их ночных холодных стен.

Быстро вскочив на ноги, Самсон подбежал к лежавшему рядом с церковью Пирогощи человеку. Рассмотреть он его не мог, да и спичек в кармане не имелось. Лежавший стонал. Самсон легко вынул из его руки маузер, а потом правой полез по карманам коротковатого пальто. Это пальто придало Самсону уверенности в своей правоте и смелости, так как с маузером и в пальто по ночному Киеву ходить мог только бандит.

Из внутреннего кармана вытянул Самсон какие-то картонки-бумажки. Забрал. Из бокового кармана выгреб пригоршню патронов.

И тут снова и уже ближе кто-то закричал, и цоканье подбитых сапог зазвучало совсем рядом.

Самсон, не зная, кто еще сюда бежит, рванул вверх по Фроловской, оставив позади и раненого нападавшего, и спешащих на шум внезапного боя неизвестных. В бесфонарной городской темноте доверять было некому.

Утром, еще лежа на боку на самом краю кровати, в рассеянном свете рассвета рассматривал Самсон брошенные накануне на пол сапоги, кобуру с наганом и маузер без кобуры. Кожаная куртка удостоилась более уважительного места — она висела наброшенной на спинку стула у туалетного столика.

Голова чуть гудела, и списать это Самсон мог легко как на две рюмки казенки, выпитой дома у Надежды, так и на стрельбу, из которой он дивным образом вышел победителем.

Вспомнился короткий ночной разговор и со вдовой дворника, которую ему пришлось разбудить, чтобы подняться к себе. Дверь в парадное, обычно остававшаяся допоздна открытой, в этот раз встретила его таким же крепким засовом, какой сдерживал накануне двери в парадное дома Надежды. И тоже стучать пришлось Самсону минуты, может, две, прежде чем услышал он, как заскрипела, открываясь, дверь дворницкой квартиры.

— Кто там? — кричала сонным голосом вдова. И только разобрав ответ, открыла.

— От кого заперлись? — устало поинтересовался Самсон, мысленно, впрочем, одобряя ее осторожность.

— От кого, от кого? — раздраженно забурчала она. — Вам ли не знать! От петлюровцев!