Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Храповицкий уже дал показания? — спросил Маслов, меняя тему.

— Угу.

Костя насторожился: интонация Опалина ему инстинктивно не понравилась.

— От всего отпирается?

— Нет. Но врет.

Петрович, как раз начавший новую страницу, желчно усмехнулся.

— Брата своего выгораживает, — пояснил он. — Не хочет, чтобы того расстреляли.

— То есть?

— Убийство кассирши и клиента банка в Ростове Храповицкий взял на себя, — сказал Опалин. — Хотя, по показаниям свидетелей, это Веник их застрелил.

Он расцепил пальцы и положил руки на стол. Черты лица у Опалина были крупные, четко вылепленные, лоб — высокий, глаза — карие с прозеленью, брови — ломаные. Клетчатая рубашка и обыкновенный серый костюм сидели так, словно их сшили именно для него и ни для кого другого. На левой руке красовались часы с именной гравировкой. Часы, сами по себе вроде бы ничем не примечательные, наполняли сердца коллег сложной смесью зависти и уважения, потому что все муровцы отлично знали, по какому случаю Опалин их получил и что стояло за подчеркнуто сухой, выгравированной надписью.

— Но ведь он не сможет убедить суд, будто Веник тут ни при чем? — сердито спросил Костя. — Они же все на «вышку» наработали. Сволочи.

— Показания Храповицкого против показаний свидетелей, — пробурчал опытный Петрович, не отрывая взгляда от бумаги. — Тут еще такой нюанс — Веник парень молодой, могут и проявить гуманность.

— Какая там еще гуманность, — злобно выпалил Костя, — они же сначала прохожих по ночам убивали и грабили. Несчастную бабу какую-то убили, а у нее при себе только сорок копеек было…

Опалин промолчал. Он мог сказать, что провел только первый допрос, что все до чертиков устали, что главная схватка еще впереди…

Хотя, если Храповицкий будет стоять на своем, а братец его не расколется…

— А где Веник? — спросил Костя.

— Его Антон допрашивает. И Юра тоже.

Антон Завалинка, отчаянно курносый, рисковый парень, был незаменим, когда требовалось кого-то арестовывать или взять с поличным, но допросы удавались ему плохо. Костя понял, что Опалин поручил Веника Антону, так сказать, в качестве практики, а более опытный Юра подстраховывает своего горячего коллегу.

— Слабо Антону расколоть Веника, — возмутился Костя, поднимаясь с места. — Молодо-ой! — Он неприязненно сузил глаза, повторив недавнее словечко Петровича. — За сорок копеек живую душу… — Маслов не договорил, безнадежно махнул рукой. — Ладно, я пойду, чего попусту лясы точить…

— Тебе бы отоспаться хорошенько, — посоветовал Петрович, бросив быстрый взгляд на Костино бледное, напряженное лицо. — Харулин еще не уехал, скажи ему, чтобы подбросил до гостиницы…

— Да нет, все нормально, — вяло отозвался Костя, поправляя кепку. — Пока.

И вышел, хлопнув дверью.

Зазвонил телефон. Опалин снял трубку.

— Иван Григорьич, — голос дежурного казался немного смущенным, — не побеспокоил? Я забыл сказать, следователь Соколов звонил, спрашивал вас.

— Когда?

На другом конце провода зашелестели бумажки.

— Днем в 16.17. Я должен был сразу вам сказать…

— Ладно, я все равно поздно вернулся. Соколов что-нибудь передавал?

— Да. Он теперь вместо Фриновского.

— Больше ничего?

— Ничего.

16.17. Красивое сочетание. Почти как 17.17.

— Ладно, отбой, — распорядился Опалин, вешая трубку.

И тут они с Петровичем услышали сухой треск выстрела. Звук донесся из коридора и разом пробудил в душах оперов самые скверные предчувствия. Коротко ругнувшись, Опалин схватил свой ТТ и бросился за дверь. За ним последовал чуть замешкавшийся Петрович.

Бегом миновав коридор, они оказались около лестницы, ведущей на первый этаж. На верхней ступеньке лицом вниз лежал человек, и кровь вытекала из-под копны его волос. Рядом, опустив руку с оружием, стоял Костя Маслов.

— Он пытался убежать, — сказал Костя Опалину.

Иван, поглядев на лицо Кости, прочитал всё: упрямство, убежденность в собственной правоте, но самое главное, в глубине под всем этим — нечто зыбкое и пока не имеющее названия, но глубоко Опалина возмутившее. Вокруг тем временем собрались люди: Юра, ошеломленный Антон, Елагин, не изменивший своей обычной флегматичности, и кто-то из конвойных.

— Наповал, — констатировал Петрович, убирая оружие и для проформы проверяя пульс.

Как выяснилось из сбивчивого рассказа Юры и Антона, Костя заглянул к ним в кабинет, когда допрос Веника был закончен, и, поскольку конвойный где-то задержался, предложил лично доставить молодого бандита во внутреннюю тюрьму. Веник, который весь допрос говорил на языке блатных, испытывая терпение оперов, и тут ухитрился отпустить какую-то рискованную шутку, на которую Костя не ответил. Маслов вывел задержанного в коридор, а через несколько секунд грянул выстрел.