Оскар Мюриэл - Темные искусства

— Господи, надеюсь, эта чертова штука сработает, — пробубнил я себе под нос. Я лихорадочно ощупал карманы, но ничего не нашел. Сконфуженный, я огляделся по сторонам:

— Есть… простите, есть у кого-нибудь спички?

— Да чтоб тебя! — не выдержал Макгрей.

Малкольм бросил мне коробок.

Я зажег спичку, прикрыл ее рукой от дождя и поднес к обломку свечи. Пришлось подождать, пока воск немного оплавится и фитиль займется пламенем. Все это время, стоя с вытянутыми руками, я не дышал и молился, чтобы проклятая штука зажглась.

Наконец это произошло, и я отскочил назад.

Мы смотрели на этот крошечный огонек, который рос и подрагивал на слабом ветру. Мы ждали в абсолютной тишине. Даже толпа притихла.

Ничего не происходило.

Я сглотнул и через миг заметил, что Пратт движется в сторону виселицы.

— Ладно, у вас был ша…

— Смотрите, смотрите! — завопил начальник тюрьмы.

Появилась вспышка, а потом что-то зашевелилось.

Казалось, будто из фитиля вырастает крошечный силуэт. Поначалу он выглядел как дождевой червь, выползающий из разрытой земли, — те же стелящиеся, хаотичные движения. Но затем он вырос и устремился вверх, и люди вокруг ахнули.

Фигура становилась все толще, принимая отвратительную форму, выкручиваясь и изгибаясь. Словно сброшенную змеей сухую кожу вдруг пробудил к жизни какой-то факир, и теперь она поднималась ввысь, как зачарованная.

Появилась еще одна змея, куда более тонкая — она двигалась куда быстрее и закручивалась вокруг первой. Когда их завихрения стали слишком тяжелыми, фигура отломилась и упала на землю, продолжая удлиняться, расти в толщину и извиваться, двигаясь, как живое существо, ползущее к нашим ногам.

— Смотрите! — крикнул кто-то, и наши взгляды переметнулись обратно к свече.

Из нее извергалось все больше и больше похожих на червей хвостов, которые закручивались в клубок, словно змеи, выходящие из синеватого пламени. Один конец змеи занялся огнем, и из него во все стороны, как жуткие щупальца, полезли новые змеи. Я представил, как та же фигура вспучивается во время сеанса — с определенного угла и правда было похоже на ладонь.

Все мы завороженно наблюдали за этим зрелищем, пока не услышали вопль:

— Потушите это ! — верещал начальник тюрьмы.

Через мгновение, когда второй клубок змей отломился и упал на землю, один из стражников подскочил с ведром воды и выплеснул ее на свечу.

Омерзительные отходы горения остывали, и от них с шипением поднимались белесые испарения, лениво уползавшие в небо. Люди вокруг инстинктивно отступили подальше.

Все вокруг побледнели и стояли, разинув рты, и жутковатое затишье тянулось, пока начальник тюрьмы не вперил дрожащий палец в Катерину:

— Она ведьма!

Я хлопнул себя по лицу.

— Вы что, совсем тупой? Это были пары! Пары, которые испускают эти свечи, убили тех людей!

Палач был первым, кто решил подойти поближе. Он опустился на колени, чтобы рассмотреть теперь уже рассыпавшихся змей. Они были хрупкими, как табачный пепел; неудивительно, что мы не нашли их на столе у Гренвилей — они осыпались из-за растаявшего воска.

— Будь я на вашем месте, я не стал бы их трогать, — сказал я. — Они столь же ядовиты, как и испарения. Смертоносны в закрытом помещении.

— Как в комнате, где был сеанс, — произнес палач. — И они похожи на…

— На пальцы с той фотографии, которая утекла в прессу, — сказал Макгрей. Даже тогда, с Катериной на руках, которая была на волоске от смерти, в его голосе прозвучала легкая нотка разочарования.

— А эти документы, — сказал я, взмахнув мешком, — доказывают, что мадам Катерина не имела отношения к этим свечам.

— Дайте-ка взглянуть на эту чепуху! — потребовал Пратт, но я убрал руку с мешком.

— Сделаем это под крышей. Дождь вконец испортит то немногое, что осталось от этих бумаг. Пока что предлагаю освободить бедную женщину.

И тогда я взглянул на нее. На ее лицо уже возвращались краски, и зеленые глаза ее, затуманенные от слез, смотрели на меня с невыразимой благодарностью.

Макгрей подошел ко мне, стиснул мое плечо и приблизился, чтобы шепнуть мне что-то на ухо. Я ждал неловкого проявления чувств, но вместо этого услышал:

— Ты в курсе, что на тебе ночнушка?

Я вздохнул, поудобнее устраиваясь в кресле, пока дождь бился в окно кабинета Тревеляна.

Я уже довольно долго его ждал, но спешить мне было некуда: в этот день мне оставалось лишь навестить портного — сюртук, который Лейтон торопливо на меня накинул, оказался мериносовой шерсти, лучшим из тех, что у меня были, и Катерина любезно предложила оплатить его замену.