Олег Петрович-Белкин - Настоат

Согласен, туманное доказательство! Но оно говорит лишь о том, что в мире должна царствовать высшая справедливость. А что мы имеем на деле? Деменцио Урсуса, блаженствующего в неге и упивающегося прелестями Вечного Города? Курфюрста, малейшая прихоть которого исполняется сию же секунду? Неисчислимую орду их жалких, тупых выкормышей и прихлебателей, что едят и пьют с золота, не стесняясь и не задумываясь об общественном благе? А вы – герой войны, мыслитель, отец ландграфской демократии – прозябаете здесь, в окружении невзрачных, сырых, пропитанных тоской и унынием стен Великого следствия… Вот она, пресловутая «справедливость»!

Это – страшнейшее преступление против мироздания! Чудовищный перекос, искажение, аберрация, которую необходимо исправить – иначе мир полетит в тартарары. Спасите Город, руководствуясь не завистью, но соображениями высшей справедливости – и все последующие поколения будут возносить вам молитвы!

Брависсимо! Сия упитанная малышка, крутящая фуэте на сцене, поистине бесподобна! Столь искусно мимикрировать под справедливость, благонравие и человеколюбие – где еще такое увидишь, как не в театре человеческих душ? Великая актриса! Дива!

Поскребите любого ханжу, критика и моралиста, и под его хитиновым покровом, непробиваемым костяным панцирем вы непременно обнаружите ее – нашу милую, манерную, хотя и слегка завистливую балерину.

Спасибо за блестящее выступление, божественная прима! Как говорил Бегемот, «мы в восхищении»!

Эпизод третий

Горделивой походкой на сцену выходит тролль с перевязанным глазом и огромным кинжалом за пазухой. Насмешливо озирает зал, хмурится, скалит острые зубы, так и норовя крикнуть «Разорю! Не потерплю!». Видимо, малыш позабыл, что голоса он не имеет – говорю только я.

Несуразно короткой рукой он выхватывает кинжал и грозит Дункану Клаваретту. Неистовство читается в его горящем, сверкающем взгляде.

Уважаемая публика! Должно быть, вы уже поняли, что имя новому герою – Гнев. Прошу любить и жаловать! Это великий талант, подающий большие надежды; одна из главных звезд нашего варьете и кордебалета.

– Деменцио и Курфюрст плюют на вас сверху, издеваются, презирают. Ни во что не ставят ни славное прошлое, ни заслуги, ни – главное – личность. Они воспринимают вас, как других подчиненных – как бессловесный скот, бездарей, быдло. Доколе вы намерены с этим мириться?

Знаете, что́ нашептывал мне Первый советник? «Дункан ни на что не способен, он – пустое место, червяк, жалкое существо, рожденное, дабы терпеть и пресмыкаться. Не вижу разницы между ним и Йакиаком. Оба – бесхребетные тюфяки, нули без палочки, а Клаваретт так еще и мыльный пузырь, готовый вот-вот лопнуть, взорваться от осознания собственной важности. И когда это произойдет, весь Город окажется залит помоями и нечистотами, что долгими столетиями копились внутри у Начальника следствия».

Дункан, посмотрите, что они сделали с государством! Опустили его до разряда третьесортной державы, банановой республики, над которой потешается весь цивилизованный мир. Породили вялотекущую гражданскую войну – bellum omnium contra omnes [80] Войну всех против всех (лат.). Т. Гоббс. Левиафан. . Царство, разделенное в себе, не устоит! Ваша задача – восстановить былое единство, жестоко покарав тех, кто смеет пренебрегать Начальником следствия и вверенным ему общественным благом! Негоже всяким слюнтяям брезговать, подавая вам руку!

Забудьте о праздности, лени, апатии – пришло время действовать! Вперед! Иначе будете сожалеть целую вечность.

Демонически смеющийся тролль, кривляясь, пританцовывая и остервенело размахивая кинжалом, уходит со сцены. Буря оваций. Умопомрачительное выступление, маэстро! Не зря вам даровано звание Народного артиста. Вы его заслужили!

А мы идем дальше.

Эпизод четвертый

Под чарующие, завораживающие звуки арфы и клавесина перед зрителями предстает молодая, миловидная, магически притягательная девушка – само собой, карлица, хотя на фоне остальных она выглядит куда выше.

Волоокая красавица! Глаза твои полны слез, лицо бледно, руки обнимают атласные плечи, тщетно пытаясь унять дрожь изможденного тела. Чахотка, аристократическая хворь, болезнь сердца угадываются в твоих неловких, скромных движениях.

Милая! Если это образ, то ты достойна всех премий и наград мира! Позволь, я представлю тебя публике: Tristitia , или, говоря проще, Печаль и Уныние.