Олег Петрович-Белкин - Настоат

– Деменцио, это ты? Ты? Я был где-то далеко, вне Города, на самом краю света – у горизонта, где земля сливается с небом. Звезды улыбались мне, мерцали, отражались в клокочущих волнах океана. Под благовест заутрени Плеяды возносили священные гимны. Я был словно в Раю, наблюдал за собой издалека, из горних высей, будто покинул бренное тело…

Я киваю. Жаль разочаровывать старика, но Рая (увы и ах!) не существует. А это лишь эйфория, экзальтация, выброс эндорфинов, что происходит во время паралича или клинической смерти. Не буду разрушать пленительных иллюзий – пусть пребывает в счастливом неведении. Как говорится, «коли веришь – есть; не веришь – нет… Во что веришь, то и есть…».

Да и вообще, Рай – это жалкий эрзац вечности. Кому нужен он, коли можно бесконечно наслаждаться покоем? Умники скажут: а как же стимул, пряник, поощрение? «Если Рая нет, все позволено»? А я отвечу: да, именно так – Nihil verum est licet omnia [65] Ничто не истинно, все дозволено (лат.). . И точка.

– Государь, все в порядке! Я здесь, рядом, а вы просто уснули. Простите, что разбудил! Но я к вам с новостями.

Курфюрст с трудом поднимается с кресла.

– Надеюсь, на этот раз с хорошими?

– Как сказать! Мне кажется, да, но вам они вряд ли придутся по душе.

На столе – вчерашнее вино и несколько грязных фиалов. Ничего, я не брезгливый. Наливаю себе пару глотков – Дункану, значит, можно пить с утра, а мне нет? К тому же, в отличие от него, я не пьянею.

Эстетика вина всегда меня привлекала – но не в том смысле, как вы, наверное, подумали. Прозрачные бокалы, терпкий аромат, утонченный букет, консистенция – это для меня пустые звуки. А вот что действительно важно, так это глубокомысленные лица тех, кто якобы во всем разбирается. За фужером я вычислил не одного идиота. Знаете, как это обычно бывает? Провожу собеседование, наливаю вина – простофиля сует нос в бокал, томно крутит его, вращает, болтает, наклоняет из стороны в сторону, затем – закрывает глаза, а спустя мгновение – вновь открывает, смотрит на свет, щурится, кивает и задумчиво изрекает: «733-летняя выдержка. Виноград сорта мускат, выращен на подветренном склоне холма неподалеку от озера Коцит. Терпкий букет с легким привкусом лимонной цедры, пряностей и эвкалипта. Лоза вызрела идеально. А каково послевкусие!» И улыбается, олух. А ты ему: «Понятно! Пошел вон отсюда! В ваших услугах более не нуждаемся. Слишком много внимания уделяете второстепенным вещам – пить надо было, а не рассуждать о том, что неважно. Значит, и в работе не преуспеете: не умеете отделять зерна от плевел». Видите, как все просто! Советую взять на вооружение как самый простой способ выявить полудурка.

Ладно, что-то я заболтался. Пора возвращаться – Курфюрст ждет ответа.

– Ваше величество, хотел сообщить: поручение выполнено – сегодня ни свет ни заря я посетил Великое следствие. Переговорил с Дунканом Клавареттом. Как я и предполагал, он отказался фабриковать улики. Я знаю, вы расстроены – но поверьте, это отличная новость! Значит, в Дункане еще осталось что-то человеческое, справедливое, милосердное. Его отказ спас вас от греха, а я изначально был против этой затеи: если Начальник следствия не в состоянии честно отыскать и наказать убийцу – значит, ему не место во власти. И нечего предоставлять преференции! Вопиющая бездарность Дункана лишь подтверждает мой тезис, что из него выйдет скверный, непутевый правитель, enfant terrible [66] Несносное, избалованное дитя (фр.). Вечного Города. Масштаб личности не тот – слабая масть, полное отсутствие многогранности и харизмы!

Кстати, сейчас Начальник следствия абсолютно невменяем – мало того, что он с утра пьяный в стельку, так еще и находится под сильнейшим влиянием Иненны – любовницы, допустившей исчезновение тела. Поэтому, если Дункан вступит на престол, то подлинным Сувереном Ландграфства станет именно она. Представьте себе эту картину! Бедствия будут неисчислимы, последствия – баснословны. Нельзя допустить возвращения к власти родовой аристократии, эвпатридов, номенклатуры, иначе откатимся в Средневековье. Подумайте о будущем, перемените решение! Сегодняшний день – буревестник грядущего шторма.

Еле волоча ноги, Курфюрст бродит по Тронной зале.

– Деменцио, опять ты за свое! Никаких изменений не будет. Однако насчет Иненны ты прав – она нам мешает.

Остановившись передо мной, Принцепс поправляет полы сутаны. Тяжко вздыхает.

– Необходимо срочно принять меры, – говорит он, глядя мне прямо в глаза. Голос звучит твердо и резко. Откуда столько мужества и решимости? Видимо, последняя искра затухающей жизни… Теперь нет сомнений – огонь вот-вот догорит, и со дня на день Курфюрст почиет в бозе. Главное, чтобы не успел наворотить того, чего потом вовек не исправишь. – Иненна не должна стоять у нас на пути, а точнее – на пути у Дункана Клаваретта. Связь с ней делает его слабее. Ты понимаешь, что́ я имею в виду? Не молчи, отвечай!