Олег Мазурин - Женщины-убийцы

Михалыч сел за стол. Полистал личное дело смертницы. В деле были приговор суда, отказ в помиловании, другие документы. Рядом находились начальник СИЗО, представитель ОИЦ, медик. И… знакомый капитан с непроницаемым лицом. Мало кто даже из работников СИЗО догадывался, что это человек работает исполнителем смертных приговоров. Таких на тюремном жаргоне называют «палачами» или «стрелками». Ему и контролерам за расстрельные мероприятия доплачивали по секретной ведомости. Только главный бухгалтер знал о ней. Этим людям к основному отпуску добавляли еще 15 дней. А раз в полгода — еще одно месячное денежное содержание (полный оклад и за звание). Прокурор знал капитана как нормального, порядочного и ответственного человека. До него был другой, старший лейтенант, тот вроде умом тронулся после увольнения. Не выдержал. А этот молодец. Проверенный, надежный офицер. Доброволец. И крышу не срывает. Делает свою работу на совесть.

В то время исполнители порой не знали, кого и за что они лишают жизни. Но те не менее были горды тем, что именно их привлекают к такому ответственному делу. Тогда моральные и идеологические мотивы превалировали над материальными и карьерными. А этот капитан был сама надежность!

Михалыч снова склонился над толстой папкой с бумагами.

«Да-а, предатель Родины, значит… Туда ему и дорога…» — лишь произнес прокурор.

Все молча кивнули в знак согласия.

…В это время дверь в одиночную камеру отворилась. Туда заглянул конвоир. На топчане лежала, свернувшись калачиком, женская фигура.

«Гинзбург, к начальнику тюрьмы! Собирайся! Да поживее!» — донеслось до арестантки Макаровой.

Пожилая женщина откинула одеяло и неохотно поднялась со скрипучей кровати. Водрузила на нос очки в тяжелой роговой оправе, надела стоптанные черные ботинки. Бросила сожалеющий взгляд на надорванную пачку «Беломора»: эх, не успела покурить, и вышла в тюремный коридор. Там стоял еще один надзиратель с хмурым лицом. Макарова развернулась к стене…

«Стоять! Руки за спину!..» — крикнул кто-то за спиной арестантки.

Макарова слегка нагнулась и вытянула руки назад. Один конвоир закрыл дверь в камеру, а другой защелкнул на запястьях Антонины наручники.

«Вперед иди», — приказали ей.

Она пошла по длинному коридору. За ним двигалась, гремя ключами, тюремная охрана.

«Все, это конец!» — вдруг подумала Макарова — «Сейчас выстрелят в затылок».

И вся внутренне съежилась. Сердце йокнуло в зэковской груди. Антонина внутренне приготовилась к смерти. Теперь только она поняла, что чувствовали тогда те люди, которых ставили полицаи перед ее пулеметом. Она ждала характерного металлического звука от передернутого затвора. И замедлила шаги… Но в нее не выстрелили.

«Шевели копытами, заключенная Гинзбург, чай не на Первомайском параде идешь!» — кто-то грубо подтолкнул ее в спину.

Арестантку вывели на улицу. Дальнейший маршрут проходил по коридору между режимной частью тюрьмы и административной. Макарова расслабилась. Пока ее не убили. А что дальше? Куда ее ведут?

Через сто шагов ее завернули в подвал. Там — длинная лестница вниз. А теперь направо… И вот Тоня-пулеметчица очутилась в комнате, где сидел народ в погонах. Капитан, увидев арестантку, вдруг встал и, не проронив ни слова, вышел из комнаты. Прокурор, оторвав взгляд от дела, внимательно посмотрел на заключенную… Его голос зазвучал монотонно и официально.

«Назовите, пожалуйста, вашу фамилию, имя, отчество, год и место рождения. По какой статье осуждены, кто родители, семейное положение. Говорите внятно и четко».

Антонина заученным текстом ответила на все вопросы. Прокурор кивнул: мол, все точно, эта та самая Антонина Макарова-Гинзбург, чье дело лежит у него на столе.

«Заключенная гражданка Гинзбург, к сожалению, ваше прошение о помиловании отклонено…» — отвел взгляд прокурор.

Макарова обречено понурила голову.

«Подпишите, что вы ознакомлены. Вот здесь, здесь и здесь…»

Ей сняли наручники. Зэчка, ничего не соображая от расстройства, не глядя, подписала все бумаги.

«Но… в соседней комнате сидят люди из Верховного Совета — они дадут вам ручку, бумагу, и вы можно еще одно прошение написать…» — утешил ее прокурор.

Антонина слегка оживилась.

«Товарищи проводите ее в соседнюю комнату» — обратился прокурор к конвоирам.

Те согласно кивнули. Макарова заложила руки за спину. Ее вывели из комнаты и отконвоировали в соседнюю. А там за дверью уже стоял исполнитель — капитан. Зеленая металлическая дверь с лязгом отворилась, и Макарова шагнула вперед… На миг недоумение промелькнуло в ее голове: