Олег Мазурин - Женщины-убийцы

Некий сотрудник министерства обороны Гинзбург, выезжая за границу из города Лепель, Белорусской ССР, указал в анкете девичью фамилию своей жены — Антонина Макарова.

Капитан Головачев немедленно отправился в Лепель. Прибыв туда он быстро навел справки про лепельскую Макарову-Гинзбург. У Антонины оказалось двое детей — две девочки. Ее муж — ветеран войны, бывший красный командир, уважаемый всеми в городе человек, к тому же имеющий благодарность от самого товарища Сталина. Место работы Макаровой — фабрика по выпуску телогреек. Она заслуженный работник, передовик производства, ее портрет украшает доску почета. Головачев крепко задумался: так та это Тонька-пулеметчица или не та? В таком деле не должно быть ошибок и мелочей, иначе в случае провала разразиться жуткий скандал, и Головачеву и его коллегам не поздоровиться от партийных бонз. Комитетчики решили действовать осторожно.

Для начала за подозреваемой установили наружное наблюдение. Потом ухитрились снять опечатки пальцев Макаровой. Как это удалось чекистам. Дело в том, что на фабрике для работников стоял автомат с газированной водой. И когда Антонина во время обеденного перерыва утолила жажду водой с сиропом, то стакан, из которого она пила тут же быстро и незаметно изъяли чекисты. А дальше было делом техники. Осторожно сняли слепки со стакана — и вот тебе пальчики предполагаемой преступницы! Но Макарова что-то заподозрила. Она стала часто оглядываться, присматриваться, путать след. Чтобы не вспугнуть раньше времени Макарову КГБ снял наружку. Целый год подозреваемая гуляла без комитетской слежки. За это время она успокоилась, и у нее притупилась бдительность.

Здесь Головачев разработал новую операцию. Он послал своего подчиненного на фабрику на торжественный концерт посвященный Дню Победы. Чекист сначала смешался с толпой, а потом, как бы невзначай, подошел к Макаровой. Он стал задавать вопросы о ее военном пути, где воевала, с кем, о местах дисклокации воинских частей и соединений. Ветеранка заметно смутилась. Она не могла вспомнить не имен командиров, ни названия частей. Эксперимент с проверкой Макаровой на знания театра военных действий, имен командиров и воинских частей удался на славу. Это окрылило капитана Головачева.

В июле в Лепель привезли главного свидетеля по делу карательницы. Стали разрабатывать операцию по опознанию Тоньки-пулеметчицы и ее аресту. Решили пригласить Макарову в СОБЕС для якобы перерасчета пенсии. Роль бухгалтера СОБЕСа играл Головачев. Свидетельница тоже изображала сотрудницу СОБЕСа. В случае успешного опознания Макаровой женщина должна была подать капитану условный сигнал. Но женщина заметно нервничала, и чекист боялся, что она сорвет операцию.

И вот в назначенный день и час ничего не подозревающая Антонина Гинсбург зашла в бухгалтерию и стала разговаривать с Головачевым, но свидетельница не подала условного сигнала. Капитан заволновался: неужели снова ошибка?! Неужели провал! Но когда Гинсбург вышла, свидетельница тут же дала волю чувствам:

«Это она, она, товарищ капитан!» — воскликнула чуть не плача женщина. — «Она убивала моих родственников!»

Головачев возликовал: он все-таки отыскал предательницу!

Итак, Макарова была опознана. Осталось только ее арестовать. С этим делом не стали долго затягивать. Комитетчики быстро разработали операцию по задержанию карательницы и стали ее так же быстро осуществлять.

В 10 часов утра Антонину Гинзбург вызвали к начальнику отдела кадров фабрики. Там ее и задержали и надели на руки наручники. Невероятно, но Макарова-Гинзбург ничему не удивилась. Она не впадала в истерику, не орала. На лице у нее не было ни страха, ни волнения, ни слез. Она производила впечатление решительной и волевой женщины. Ее посадили в черную «Волгу» к капитану Головачеву. За головной «Волгой» пристроилась другая черная «Волга» — машина сопровождения.

Когда автомобили подъехали к зданию лепельского КГБ, Макарова попросила закурить. Головачев разрешил снять с женщины наручники и дать ей пачку «Беломора». Антонина с наслаждением затянулась крепкой папиросой. Она молчала и курила, молчала и курила и все смотрела в окно. Она была спокойна и отрешенна. Потом пожилая женщина поднялась в кабинет Головачева и спокойно стала рассказывать о своей первой и второй жизни.

…Немцы в панике отступали. Советские войска стремительно продвигались по Брянщине.

Антонина враз стала не нужна никому из своих ухажеров. Ни начальнику Локотской тюрьмы, ни немецким офицерам. Никто не взял ее с собой. Все спасали свои жизни в одиночку. Тогда Тоня охмурила одного немца-повара в звании ефрейтора и вместе с ним, согревая его осенними ночами, стала пробираться на Запад. Так они дошли до самой Польши. Но во время одной из бомбежек ефрейтора убило, и Тонька-пулеметчица снова осталась одна.