Андрей Демидов - Мысли

Манфред, несмотря на смертельную опасность, развеселился, наблюдая, как Татаринов меняется в лице, лихорадочно соображая, как немец пришел к таким выводам. От мысли, что именно он явился причиной разоблачения, пусть косвенного, недоказанного, Татаринову сделалось дурно. Он оперся на склизкую стену и до боли закусил губу. Манфред добродушно похлопал его по плечу:

— Не убивайтесь так, герр майор. Все равно мы сейчас пойдем туда, в пекло, и своими глазами увидим эту электронику.

— Да откуда вы взяли, что она там?! — страдая, вымолвил Татаринов.

— Служебная тайна! — Манфред громко засмеялся.

— Эй, вы что там, свихнулись, придурки? — озадаченно спросил невидимый подземный воин.

— Скажите ему, майор, что если он хочет принять участие в бою, то пусть вылезает… Кажется, это солдат из воинского конвоя, уцелевший при захвате груза. И чего он здесь ел, бедняга, целых две недели… Ну и страна, какие то уголовники воруют стратегические компоненты, а власти две недели не могут их отыскать. Непостижимо… — бормотал Манфред, пробираясь к выходу. Сзади слышались короткие фразы спора кагэбэшника и уцелевшего солдата конвоя. Он все таки покинул свое подземное убежище: когда Татаринов уже махнул на него рукой и выбрался наверх, спецназовец Мяскичеков крадучись последовал за ним. И только после того, как он аккуратно побродил вокруг палатки, прислушиваясь к немецкой речи и редким вопросам Татаринова, обращенным к захваченным охранникам, Мяскичеков решился обнаружить себя. Он заскочил в палатку, сшиб с ног оперативника Ганса и наставил ствол автомата на Манфреда:

— Руки вверх, стреляю без предупреждения!

Спецназовец представлял собой страшное зрелище: со сбитым на затылок бронешлемом, заросший бородой, в грязной, изодранной камуфляжной форме, весь увешанный оружием, паутиной и комариными личинками. Он, щурясь на свет лампы, глядел на смеющихся людей, поднявших руки, и на кряхтящих охранников, связанных веревками. При этом Фритц, находящийся снаружи у входа, на всякий случай держал спецназовца на мушке. Целил в затылок около уха, в полоску, не прикрытую шлемом. Спецназовец, бродя вокруг палатки Фритца, не заметил, так как тот стоял за деревом в пяти шагах от тропинки, по которой могли прийти из «Логова» охранники новой смены.

— Странно, конечно, не по нашему воркуют… Прибалты, что ль? Ну да ладно, вроде не урки… — Мяскичеков быстро сунул автомат между колен и схватил со стола начатую банку тушенки. Орудуя пальцами, проглотил ее содержимое одним махом, подавился, закашлялся.

Манфред сочувственно принялся хлопать его по спине:

— И что ты ел, бедняга, две недели?

Татаринова тоже заинтересовал этот вопрос.

— Лягушек было полно. Один раз ужа словил. В общем, как на учениях в школе спецназа, — бросал короткие фразы Мяскичеков, подчищая со стола продукты, — нас в «школе выживания» учили жрать все, что дышит и движется!

Николь налил в крышку термоса горячий кофе, спецназовец выпил его одним глотком:

— Ух, хорошо! Закурить есть, братва?

«Братва» достала сигареты «Маус Бергманн».

— Крепкие, но противноватые… — затянувшись, сообщил свое мнение спецназовец, — был у меня приятель, эстонец. Даже на операции брал японскую бритву на батарейках и французское вонючее мыло. Большой был любитель заграничного…

— Все, через десять минут придет смена. Я думаю, их лучше встретить на тропе! — Манфред поднялся, застегнул ворот комбинезона, все еще сырого после лежания в болоте, сунул в матерчатую кобуру свой «борхард люгер» и, взвесив на ладони, пристегнул к ремню тяжелый тесак одного из охранников. Все остальные быстро собрались и уже через минуту неразличимо стояли за деревьями у тропы, обозначенной флажками. У спецназовца не возникло ни тени сомнения, что делать. Он решительно отверг предложения Манфреда переждать события здесь или пойти к железной дороге и пытаться остановить поезд.

Мяскичеков безудержно рыгал, прикрывая рот рукой, и горячился:

— Ничуть я не ослабел, еханый пень. Как огурчик. А тех козлов я пощупаю. Ведь ребята мои весь Афган на брюхе проползли, таких дел наворочали! Душманы на уши становились, когда «Орион» операцию проводил. Герои ребята. Три года войны и ни царапины, а тут в Союзе убила их какая то падаль, какие то недоноски с жирными задницами. Подло навалились кодлой! Нет, я просто обязан. Да, и эти оранжевые контейнеры — ведь они принадлежат Советской армии!

Татаринов, морщась, слушал излияния живого подтверждения правоты фон Фогельвейде и старательно опускал при переводе все подробности относительно груза 289 А, хотя это было уже бессмысленно.