Йорг Кастнер - В тени Нотр-Дама

Их вера мне показалась такой сбивчивой, что я не совсем ее понял. Это значит, они не признавали в Боге Создателя этого мира, или они возвеличивали Сатану до существа, равного по могуществу наряду с Богом. Но они были достаточно храбрыми, чтобы назвать себя истинными христианами, и не боялись даже публичных диспутов с людьми Церкви. С помощью своей дьявольской практики катары завоевывали заблудшие души одну за другой.

Чем сильнее становилась их власть, тем решительнее ополчались против них Церковь и король. Папа Иннокентий III с 1231 года с помощью доминиканцев и францисканцев начал подвергать всем испытаниям инквизиции со всей ее жесткостью безрассудных еретиков. Был начат Крестовый поход, кровавый и несправедливый, как любая война, пока цитадель богоотступников Монсегюр в Аквитании [44]не пала после продолжительной осады в 1244 году. Все это я сообщил человеку, закутанному в плащ — не без гордости за свои обширные знания.

Не обращая внимания, он продолжил:

— Верно, большинство из нас покорились преследователям, пожертвовали либо своей верой, либо своим телом. Но некоторые избежали этой участи, собрались вместе в укромных уголках, образовали новые общины, выбрали новых епископов, чтобы не дать умереть истинной вере. Во многих хрониках Монсегюр введен как конец нашей веры. Но четверым совершенным удалось выбраться из осады, и они взяли с собой самую большую тайну, которую когда-либо видел этот свет — солнечный камень.

— Об этом я никогда не слышал, — признался я.

— Иначе это не было бы тайной, по крайней мере, не такой большой. Чтобы было понятно, вы должны обстоятельно заняться верой добрых людей, Арман. Вы готовы к этому?

— Да, вполне, — ответил я, немного колеблясь и чувствуя себя как слепой, который идет по незнакомой тропе, опасливо думая о том, чтобы по возможности избежать неправильного судьбоносного шага. — Но почему вы хотите, чтобы именно я был вовлечен в эту тайну?

— Потому что, возможно, вы, Арман Сове — ключ к разгадке, — многозначно ответил монах-призрак. — К тому же, вы должны понимать, что не все добрые люди являются добрыми людьми.

— Вы хотите загадать мне загадку?

— Я хочу разгадать загадку — с вашей помощью. Но вы должны понимать, о чем идет речь!

Я приготовился к долгому рассказу, поэтому взял еще сыра, хлеба, вина и сказал:

— Расскажите мне вашу тайну. Вы правы, я же должен знать, почему вокруг меня умирают люди, словно мимо идет черная смерть.

— Вы говорите, наша вера отрицает, что Бог сотворил мир. Это верно только частично. Все зависит от того, какого Бога вы имеете в виду.

— А существуют еще какие-то? — спросил я, не зная, как реагировать при такой очевидной наглости: позабавиться или ужаснуться.

— Доброго или злого, чего достаточно, чтобы обрушить мир в хаос. Добрый Бог, любимый Бог, которому молятся все христиане — в действительности, злой. Это Люцифер, Сатана, создатель мира. Он создал землю, на которой мы стоим, плоть, в которую заключены наши души.

— Достойная внимания мысль, — заметил я. — Но почему он это сделал?

Хотя я не мог видеть его глаза, я почувствовал, что монах-призрак смотрит на меня испытывающим взглядом.

— Разве злу требуется причина? Разве оно не находит в себе самом выполнение, так же как и добро?

— Тогда я задам вопрос иначе: откуда пришло зло? Вы говорите о Люцифере, которого вы идентифицируете с Сатаной. Разве он не считается павшим ангелом?

— Павшим ангелом, повелителем зла И подумайте, что Люцифер называется «приносящий свет» и что создатель мира говорит в Сотворении: «Да будет свет!»

— Продолжайте! — сказал я, забыв жевать. Возможно, его история была подобна безумию, возможно, она была искусной ложью, но она увлекла меня.

— Люцифер господствовал на стороне Бога над миром добра, где души были без плоти и ее неминуемой греховности. Он был первым из ангелов, по мнению некоторых ученых — даже сыном Божиим. Но он поддался соблазну внешних соблазнов телесного и создал мир по ту сторону духовной чистоты, мир материи. Он населил его телесными оболочками, куда заточил души других ангелов, которые он частично соблазнил, частично просто бросил в беспорядке борьбы. Так возникли мы, люди.

— Что за борьбу вы имеет в виду?

— Борьбу добра со злом, Бога против его павшего ангела. Конечно, Бог хотел удержать других ангелов, но для многих он уже опоздал.

— Бог всемогущ! — запротестовал я.

— Бог — добро и всемогущ в добре. Зло же ново для него, и превращения Люцифера вначале были для него загадкой. Когда он понял, то его ангел уже превратился в его противника, Сатану, творца материального мира, нашего мира.