Александр Арсаньев - Инфернальная мистификация

Я ошеломленно опустился на оттоманку.

– С вашего благословения?

– Да, – кивнул Кутузов. – Наталья Михайловна давила на графа. Да и Мария Александровна настаивала на том, что сестре нужен новый доктор. Я посоветовал Владимиру согласиться с доводами своей семьи. Но вам-то ничего не помешает отправиться за ними следом в усадьбу!

– Но мне же было ясно сказано…

– Вы заметили, как громко говорил с вами граф? – осведомился Иван Сергеевич.

– Да, – согласно кивнул я. – Признаться, мне и самому это показалось несколько странным!

– Так вот, – начал объяснять Кутузов. – В то время, когда граф Владимир разговаривал с вами, его очень внимательно слушала находящаяся в холле Наталья Михайловна! Но если вы нанесете визит в усадьбу, вряд ли вдова Оленина отважиться на открытый скандал, учитывая мой, да и ваш, Яков Андреевич, вес в высшем обществе!

Я наконец начал осознавать, что в словах моего наставника имелся смысл.

– Но врачебный консилиум состоялся? – осведомился я. – В каком состоянии была графиня Элен?

– Елену Александровну признали больной, – невесело усмехнулся Кутузов. – Боюсь, что если вы не поторопитесь, то над ней, скорее всего, учредят опеку и лишат ее какого бы то ни было состояния!

– Кузнецов руку свою приложит, – протянул я задумчиво. – Это ясно, как белый день! – Я с досадой хлопнул себя по бедру ладонью.

– Я гляжу, у вас уже и подозреваемые имеются, – подмигнул мне Иван Сергеевич.

– Имеются, – улыбнулся я. – Ну а Лунева-то я с собой в Отрадное взять могу?

Отрадным, насколько мне было известно, называлось родовое гнездо Олениных.

– Берите, – согласился Иван Кутузов, – Если, конечно, считаете, что это необходимо!

Лукерью схоронили на Васильевском острове тихо и незаметно. Однако несколько человек все же знали об этих не совсем обычных похоронах. Я наблюдал за скромной процессией из-за чугунной ограды Смоленского кладбища, где лоб в лоб столкнулся с Боженой Феликсовной. Она была в черном муаровом платье и в такой же траурной шали, которая только подчеркивала ее какую-то инфернальную красоту. В руках моя сестрица сжимала миниатюрный зонтик, ее золотистые локоны озорно выглядывали из-под берета с эгреткой.

– Яков Андреевич, – засмеялась она. – Что-то мне подсказывало, что я, мой дорогой, обязательно здесь тебя встречу! – Кузина легонько ткнула длинным и узким концом черного зонтика в мой кожаный сапог.

– Как вы узнали?! – воскликнул я.

– Слухами земля полнится, – развела руками Зизевская, – Неужели тебе, Яков, неведомо, что моя камеристка дружит с кучером Олениных?! А? Мне-то казалось… – Божена бросила на меня проницательный взгляд головокружительных глаз. В этот момент гроб с телом девушки как раз опускали в могилу. – Ее и впрямь закололи осиной? – с искренним любопытством поинтересовалась Божена.

– Ресницы у вас, кузина, очаровательные, – я наслаждался произведенным эффектом. Божена так и застыла с открытым ртом, придерживая другой рукой в лайковой перчатке свой зонтик. – Яков, ты надо мной издеваешься? Признайся честно! Как на духу! Ведь издеваешься?

– Да, – кивнул я. – Вам ведь, Божена Феликсовна, и так все должно быть известно от графского кучера… или от камеристки.

– А я-то еще новостями поделиться хотела, – обиженно надула губы Божена. – Вот теперь не дождешься! – пригрозила она мне пальчиком.

– Тогда вы так и не узнаете, милейшая, – усмехнулся я, – торчал ли в сердце у Лушеньки осиновый кол.

– Ну так торчал или не торчал? – капризно осведомилась Божена.

– Торчал, – признался я. – И самый что ни на есть настоящий! Вот бы еще узнать, кто ей его воткнул?! Не бедняжка Элен – это точно! У нее и силы-то такой отродясь не бывало…

– Ну, – Божена Феликсовна нахмурила очаровательные бровки, – говорят, что душевнобольные обладают иногда недюжинной силой…

– И вы туда же! – не выдержал я. – Да здорова она! Здорова! Только взвинчена до предела! Кто-то очень ловко заморочил ей голову! Представляете, как бы вы себя, моя милая кузина, чувствовали на ее месте?!

– Вот в этом я с тобой, Яков, согласна, – кивнула Божена Феликсона, сверкнув золотым завитком волос у виска. – В том, что Элен взвинчена до предела, – уточнила она. – Только вот я бы на ее месте ни за что бы не позволила никому, даже самому черту, так заморочить себе голову!

– Ну, в этом-то я, конечно, не сомневаюсь, – протянул я уверенно. – И все-таки что же вы хотели мне рассказать? – Мне не терпелось услышать, что скажет Божена, обычно ее рассказы не бывали пустыми. В них всегда присутствовало некое рациональное звено, способствовавшее раскрытию преступлений.