Александр Арсаньев: Рождественский подарок

– Как исчез? – изумился я спросонья.

– Не знаю, – раздраженно развел руками Лаврентий Филиппович. – Исчез и все тут! Меня Ольга Павловна разбудила. Княгиня в истерике, – добавил он, возведя глаза к потолку. – Дурные предчувствия у нее! С ума они тут все посходили, что ли?! – воскликнул квартальный надзиратель.

– Где Мира? – вдруг вспомнил я о своей прорицательнице.

– В спальне своей должна быть, – ответил разволновавшийся Кинрю. – Я же говорил вам, Яков Андреевич! – проговорил он с видом дельфийского оракула.

– По-моему, речь пока не идет о каком бы то ни было жертвоприношении! – коротко бросил я.

– Что? Что? – расхохотался Медведев. – И вы туда же!

Княгиня Титова только об этом и причитает! И ключница тоже ей подпевает. Эта… Как ее? – Лаврентий Филиппович задумался. – Грушенька! – обрадованно вспомнил он.

Я наскоро оделся и первым делом бросился в Мирину спальню. Я должна был с удивлением признаться себе, что для меня она несколько больше, чем протеже. На несколько мгновений я задумался над этой мыслью, которая ошеломила меня, но быстро забыл об этом. Мне никогда раньше и в голову не приходило, что я мог бы ответить индианке взаимностью, тем более что я с ранних лет пользовался огромным успехом у женщин, но меня привлекали вещи куда более интересные, чем любовные стрелы Амура.

Я постучал в тяжелую деревянную дверь, которая была заперта.

Через несколько мгновений за дверью стали раздаваться шаги, затем знакомый нежный голос спросил:

– Кто там?

– Кольцов, – сейчас же ответил я, невольно вспомнив о том, как Мира пела за клавикордами розового дерева в нашем столичном особняке.

– Войдите, – позволила индианка, отпирая задвижку. В руках Мира держала тяжелый бронзовый канделябр, в котором мерцали две восковые свечи. – Яков Андреевич? – удивилась она. – В такой-то час? – ресницы на ее черных глазах томно подрагивали. Я в очередной раз подумал о том, что эта женщина смогла бы составить счастье благородного и достойного человека, но… Да, род моих занятий не позволял мне надеяться на семейный оплот даже в самом далеком будущем!

На Мире был надет нежно-розовый дымковый пеньюар с блондами из французского кружева. От него исходил чувственный аромат восточных пряных духов.

– С тобой все в порядке, моя дорогая? – проговорил я первое, что пришло мне в голову.

– Что-то случилось? – догадалась она. – Я так и знала!

– В этом доме даром предвидения наделены, ну, абсолютно все! – съязвил Медведев, дальний родственник княгини Ольги Павловны.

– А родство-то чувствуется, – прошептал у меня за спиной Кинрю.

– Лаврентий Филиппович? – Мира была изумлена не меньше моего, она только сейчас заметила квартального надзирателя, который стоял в тени, позади моего Золотого дракона. – Вы-то что здесь забыли? – осведомилась она.

– Сопровождаю Якова Андреевича, – ответил он, – как особо важного государственного человека!

– Яков Андреевич, да объясните же мне, наконец, что же все-таки произошло! – взмолилась взволнованная индианка.

– Исчез князь Николай Николаевич, – мрачно ответил я.

– Как это исчез? – переспросила Мира.

– Вышел из спальни воды попить, – ответил Лаврентий Филиппович, – и исчез, – развел он своими здоровенными, лопатообразными ручищами.

– Идемте в гостиную, – сказал Кинрю.

– Идемте, – ухватился за эту идею Лаврентий Филиппович. – Я всех уже предупредил, – добавил он. – Полагаю, что гости уже собрались!

– А вы, господин Медведев, времени даром не теряете, – заметила Мира. – Позвольте же мне, хотя бы переодеться! – сказала она и скрылась за дверью, отведенной ей комнаты.

– И что же, по вашему мнению, случилось с хозяином? – осведомился я у Медведева.

– А это, я думаю, покажет следствие, – ответил Лаврентий Филиппович.

– Ну что же, – промолвил я, – будем надеяться!

В гостиной и в самом деле уже собрались практически все. Не было только княжеских внуков. Камин снова разожгли, Грушенька возле него пыталась привести в чувство княгиню, которая уже объявила себя вдовой.

– На кого же ты меня покинул? – в голос кричала она.

Грушенька отпаивала ее теплой сладкой водой из графина.

– И все из-за какого-то воскового гроба, – пожал плечами Иван Парфенович Колганов, – который привиделся ключнице.

– Какого еще гроба? – удивился Станислав Гродецкий, который, несмотря на позднее время, выглядел просто безукоризненно.

– Ох, уж эти гадания! – покачал головой Колганов. – Не доводят они до добра! – воскликнул он.