Элис Клэр - Пепел стихий

— Где сейчас Теофания? — спросил он через некоторое время.

— Кормит малютку, — ответила Мари.

— Но я думал, что она наняла…

Жосс умолк. В конце концов, это дело Теофании.

— Ты думал, что она наняла кормилицу? — Мари взглянула на него. — Ах, нет ни одной селянки, чье молоко было бы достаточно хорошо для ребенка Теофании.

— О… — отозвался Жосс.

Мари склонила голову над шитьем; Жосс тактично оставил эту тему.

«Я куплю Теофании подарок, — решил он, — и опять принесу свои извинения. Я был непростительно груб по отношению к женщине, которую должен уважать, даже если она мне не по душе. Но как только я буду прощен, я уеду».

Даже если перестройка дома в его английском поместье еще не закончена, если крыша будет протекать и в дождливые ночи ему придется спать в сарае — это все равно лучше, чем жизнь в Аквине.

Во всяком случае пока.

Король Ричард Плантагенет пожаловал Жоссу дом в английском поместье зимой тысяча сто восемьдесят девятого года в знак благодарности за определенную услугу, которую Жосс оказал новому королю.

В тот холодный январь мысли короля были заняты великим крестовым походом; Жосс часто думал, что лишь благодаря матери Ричарда, доброй королеве Алиеноре, напомнившей сыну о его обязательствах, поместье перешло к Жоссу.

Его новые владения составляли часть — и достаточно большую — богатых поместий покойного Аларда из Уинноулендза. В качестве дара Жосс получил основательно построенный, но ныне ветшающий дом. Как ему сообщили, он был возведен добрых семьдесят лет назад в некотором отдалении от главного здания, чтобы поселить там на редкость сварливую тещу. Возле дома были фруктовый сад и небольшой огород, обнесенные стеной. Дальше тянулось несколько акров пастбища, спускавшегося к быстрой речке со старыми ивами по берегам.

Это был великолепный дар. Жосс трепетал при одной мысли о своей новой собственности. Он был уверен, что это — много больше, чем справедливая плата за его преданность новому правителю, тем более что он и раньше был человеком короля. Жосс осмотрел дом вместе с главным каменщиком, которого ему всячески рекомендовал новый сосед Брайс Роттербриджский. После того как большую часть утра каменщик цокал языком и сокрушенно качал головой в обычной манере людей его профессии, он наконец объявил, что тут нужно проделать огромную работу, но, конечно, он вполне согласен с Жоссом: дом возведен на века. И в скором времени станет прекрасным жилищем.

Тогда, почти восемнадцать месяцев назад, Жосс вряд ли осознавал, как скоро наступит это «скорое время».

В течение тех месяцев, когда главный каменщик и его люди занимались домом и его пристройками, Жосс несколько раз приезжал, чтобы проверить их работу. Было интересно наблюдать, как медленно меняется облик жилища. Вначале, когда в кровле зияли щели и злые сквозняки проникали через плохо пригнанные или полностью отсутствующие двери, дух несчастной ворчливой старухи, для которой было построено это здание, казалось, все еще витал где-то поблизости. В самом же доме царила атмосфера уныния, как будто он стоял с опущенными плечами, преисполненный жалости к самому себе. Жоссу приходилось признавать, что это место навевает тоску.

Но затем, когда ремонт и обновление продолжились, ему вдруг показалось, что дом стал выше. Что он вновь гордо поднял голову и по мере того как его первоначальная красота медленно — очень медленно — стала возвращаться, начал говорить: «Смотрите! Смотрите, как я красив, как я великолепен! Достойное жилище для рыцаря, который поселится здесь!»

Однако никто не делится подобными соображениями с каменщиком. Да и не только с каменщиком. Как-то в разговоре с Брайсом Роттербриджским Жосс обронил, что дом каждый раз радушно приветствует прибытие нового хозяина. Брайс тогда расхохотался и заявил, что будет очень благодарен Жоссу, если тот не станет распространять в здешних краях вздорные чужеземные идеи такого рода.

Однажды Жосс обнаружил, что вместе с частью поместий Аларда из Уинноулендза он в придачу унаследовал и слугу. Уилл служил сэру Аларду, а потом, когда старик медленно и мучительно умирал от гниения легких, заботливо ухаживал за ним со спокойной и деловитой преданностью. В одно прекрасное утро этот самый Уилл появился собственной персоной возле нового дома, когда Жосс спорил с главным каменщиком, превращать или нет западную башенку в небольшую солнечную комнату (хотя Жосс и сам не вполне ясно представлял, зачем ему солнечная комната, он выиграл этот спор).