Стив Бери - Проклятие Янтарной комнаты

«Рейчел, моя драгоценная дочь. Мой единственный ребенок. Твой отец теперь покоится в Мире вместе с твоей матерью. Мы, конечно, вместе, ибо Господь милосердный не откажет двум любившим друг друга людям в вечном счастье. Я написал это письмо, чтобы сказать то, что я, возможно, должен был сказать, пока был жив. Ты всегда знала о моем прошлом, чем я занимался для Советов до эмиграции. Я крал предметы искусства. Самое настоящее воровство, но санкционированное и поддерживаемое Сталиным.

В то время из-за моей ненависти к нацистам я находил этому рациональное объяснение, но я ошибался. Мы украли много и у многих, и все под прикрытием возмещения. Но больше всего мы искали Янтарную комнату.

Наше наследие, украденное захватчиками. Письма, приложенные к этой записке, расскажут немного о наших поисках. Мой старый друг Семен и я искали очень тщательно. Нашли ли мы ее? Возможно. Никто из нас не ездил и на самом деле не проверял. Слишком многие следили за нами в те дни, и когда мы сузили круг поисков, оба мы осознали, что Советы были гораздо хуже Германии. Поэтому мы оставили все как есть. Семен и я поклялись никогда не открывать то, что мы знали, или то, что мы думали, что знаем. Только когда Янси вызвался осторожно навести справки, чтобы проверить информацию, которую я считал заслуживающей доверия, я возобновил расследование. Он задавал вопросы во время своей последней поездки в Италию. Был ли взрыв самолета вызван его расспросами или чем-то другим, мы никогда не узнаем. Все, что я знаю, - это то, что поиски Янтарной комнаты очень опасны. Возможно, эта опасность исходит от того, кого мы с Семеном подозреваем. Возможно, нет. Я уже много лет не получал известий от моего товарища. Мое последнее письмо к нему осталось без ответа. Возможно, он теперь тоже со мной. Моя драгоценная Майя. Мой друг Семен. Хорошая компания для вечности. Надеюсь, пройдет много лет, прежде чем ты присоединишься к нам, моя дорогая. Пусть у тебя будет хорошая жизнь. Будь счастлива. Заботься о Марле и Бренте.

Я так люблю их. Я очень горжусь вами. Веди себя хорошо. Может быть, ты дашь Полу еще один шанс. Но никогда, ни за что не связывайся с Янтарной комнатой. Помни историю Фаэтона и слезы Гелиад. Остерегайся его амбиций и их горя. Может, панели однажды будут найдены. Я надеюсь, что нет. Политикам нельзя доверять такое сокровище. Его надо оставить в его могиле. Скажи Полу, что мне очень жаль. Я люблю тебя».

Атланта, Джорджия Вторник, 13 мая, 18.34 Сердце Пола учащенно забилось, когда Рейчел подняла взгляд от последнего письма отца, слезы катились из ее печальных зеленых глаз. Он чувствовал ее боль. Трудно было сказать, где заканчивалась его боль и начиналась ее.

- Он писал так изящно, - сказала она.

Он согласился.

- Он хорошо выучил английский, непрерывно читал. Он знал больше о причастных оборотах и сложносочиненных предложениях, чем я. Я думаю, его ломаная речь была для него просто средством сохранить свое наследие. Бедный папа.

Каштановые волосы Рейчел были завязаны в хвост. На ее лице не было макияжа, и она была одета только в белый махровый халат поверх фланелевой ночной рубашки. Все соболезнующие наконец покинули дом.

Дети были в своих комнатах, все ещё расстроенные после наполненного переживаниями дня.

- Ты читал все эти письма? - спросила Рейчел.

Пол кивнул.

- После банка я вернулся в дом твоего отца и забрал все остальное.

Они сидели в столовой Рейчел. В их старой столовой. Две папки со статьями о Янтарной комнате, карта Германии, газета «Ю-эс-эй тудей», завещание, все письма и письмо Рейчел были разбросаны веером по столу.

Он рассказал ей, что он нашел и где. Он также рассказал о статье из «Юэс-эй тудей», которую ее отец специально попросил у него в пятницу и о его расспросах о Вейленде Маккое.

- Папа смотрел что-то по Си-эн-эн об этом, когда я оставила у него детей. Я помню это имя. - Рейчел вяло пошевелилась в кресле. - Что эта папка делала в морозильнике? Это не похоже на него. Что происходит, Пол?

- Я не знаю. Но Петр, очевидно, интересовался Янтарной комнатой. - Он указал на последнее письмо Борисова: - Что он имел в виду, говоря о Фаэтоне и слезах Гелиад?

- Еще одна история, которую мама рассказывала мне, когда я была маленькая. Фаэтон, смертный сын Гелиоса, бога Солнца. Я была очарована ею. Папа любил мифологию. Он сказал, что думать о сказках было для него одним из средств, которые помогли ему выжить в Маутхаузене. - Она пролистала подборки и фотокопии, внимательно разглядев несколько из них. - Он думал, что был ответствен за то, что случилось с твоими родителями и остальными людьми на том самолете. Я не понимаю.