Эрик Ларсон - Дьявол в Белом городе. История серийного маньяка Холмса

«Прошлой ночью разыгралась самая страшная буря, которую когда-либо видел Джексон-парк, – писал Бернэм Маргарет в четверг. – Сами здания не пострадали, но вот западная часть крыши павильона «Изготовление продукции. Основы научных знаний» протекла, и мы оставались внутри почти до полуночи и закрывали экспонаты. Одна из газет сообщает, что Девис тоже был там, прикрывал все, что было внутри, и не ушел из павильона, пока не убедился, что все экспонаты в безопасности. Разумеется, это не входило в его обязанности, он помогал нам по собственной инициативе».

Казалось, ливень и разразился затем, чтобы привлечь внимание к тому, сколько еще предстоит сделать. В тот самый четверг Бернэм написал Маргарет еще одно письмо. «Погода ужасная и не меняется с прошлого вторника, но я не останавливаю работ, тем более что вижу, какие гигантские задачи нам еще предстоит решить… Напряжение последнего месяца кажется мне просто невероятным. Ты можешь легко представить это. Я удивляюсь, с каким спокойствием я сам воспринимаю ситуацию». Но для его помощников это было настоящим испытанием. «Напряжение, которое им пришлось испытать, показало, кто сделан из прочного металла, а кто нет. Я могу сказать тебе, что лишь очень немногие подтвердили, что могут работать в подобных условиях, но есть и такие, на кого вполне можно положиться. Остальным необходимо ежечасно в течение всего дня давать указания, и именно от этого я устаю больше всего».

Как всегда, он страшно тосковал по Маргарет. Ее не было в городе, но она должна была вернуться ко дню открытия. «Я буду с нетерпением ждать тебя, дорогая моя девочка, – писал он. – Так что готовься к тому, что при встрече ты будешь моей до конца».

Для такого чопорного, пуританского века, да и для самого Бернэма, это было письмо, которое могло само собой расклеиться от пара, исходящего от его горячего содержания…

Изо дня в день одно и то же: запотевшие окна; бумаги, скрутившиеся от влажности в помещении, стук дождя по крыше словно дьявольские аплодисменты, и повсюду отвратительные запахи пота и мокрой шерсти, особенно непереносимые, когда оказываешься в обеденный час в массе рабочих. Дождь, заливший электропроводку, вызвал замыкания. На Колесе Ферриса насосы, поставленные для откачки воды из котлованов, вырытых для опорных башен, работали непрерывно и круглосуточно, однако не могли справиться с объемом воды, падавшей с неба. Дождевая вода, лившаяся с потолка Женского павильона, не позволяла разместить в нем экспонаты. В «Мидуэе» страдали египтяне, алжирцы и полуобнаженные дагомейцы. Только ирландцы в деревне миссис Харт, казалось, воспринимали происходящее спокойно.

Что касается Олмстеда, то его дождь поверг в глубочайшую грусть и печаль. Ведь он пролился на уже влажную землю и заполнил водой каждую выбоину на каждой тропинке. Лужи превратились в озера. Колеса тяжело груженных повозок вязли в этой грязи и оставляли зияющие раны в грунте в добавление к списку ям, которые необходимо было засыпать, сровнять с поверхностью и покрыть дерном.

Невзирая на дождь, темпы работ увеличивались. Олмстеда буквально повергло в восторг огромное число рабочих, трудившихся в парке. 27 апреля, за три дня до открытия, в письме своей фирме он сообщал: «Спешу порадовать вас тем, что раньше 2000 человек было занято здесь – работы велись по-дурацки . Потом здесь стало трудиться 2000 рабочих под непосредственным руководством мистера Бернэма. На этой неделе здесь трудится вдвое большее число рабочих в дополнение к тем, которые работают по ранее заключенным контрактам. С учетом подрядчиков и рабочих-субподрядчиков здесь на грунтовых работах занято 10 тысяч человек, и их количество еще увеличится, если нам удастся найти рабочих соответствующей квалификации. Наши работы так сильно отстали потому, что мы не смогли нанять соответствующее количество рабочих и сформировать из них необходимое число бригад». (Его численные оценки сильно занижены. В эти последние недели перед открытием общее число рабочих в парке равнялось почти двадцати тысячам.) Ему катастрофически не хватало посадочного материала. «Все наши поставщики оказались несостоятельными, – жаловался он, – и нехватка растений может привести к печальным последствиям».

Зуб с воспаленным корнем наконец перестал болеть и выпустил его из постели. «Моя язва затянулась, – писал он. – Я все еще должен жить на хлебе с молоком, но сегодня я собираюсь прогуляться под дождем, да и чувствую себя уже лучше».