И. Паркер - Свиток дракона

Немного погодя он тяжело вздохнул и продолжил:

— Меня охватила страшная ревность, и я обратил свой гнев на нее. Бедная девочка! Что она могла поделать?! — Его горящие глаза ловили взгляд Акитады. — Акитада, я соблазнил ее! Мы тайно встречались на старой даче на окраине города. Паланкин доставлял Асагао из дворца к домику ее бывшей няньки, а я встречал, чтобы отвести в наше тайное убежище. — Он снова тяжко вздохнул и выглянул в сад, мерцающий в лунном свете, Акитада ждал.

— Я был недостоин се. — Исполненные муки слова странно звучали в устах этого бледного монаха. — Даря мне свою любовь, она подвергала себя чудовищному риску. Не только свою репутацию, но и будущее всей семьи. Но мне этого было мало. Я хотел, чтобы она всецело принадлежала мне. Только мне одному. И требовал все новых и новых доказательств любви, а сам расхаживал как павлин, зная, что фаворитка императора предпочла меня. Но и этого мне было мало… — Голос его сорвался.

Акитада содрогнулся. Зимний холод проникал сквозь толстые доски веранды. Надо было зайти внутрь или хотя бы захватить уличную одежду. Зато его собеседник морозного воздуха, похоже, не замечал, хотя монашеское одеяние и было совсем тоненьким.

— В ту роковую ночь я снова потребовал от нее доказательств. Я настаивал, чтобы она осталась со мной на весь следующий день и на всю ночь, хотя и понимал, что это грозило ей разоблачением. Она умоляла меня, плакала, стоя на коленях. Клялась, что собственная жизнь для нее ничего не значит и она просто не может причинить боль его величеству, от которого не видела ничего, кроме добра. Я упорствовал в своих требованиях, но Асагао проявила твердость. Уходя, она попросила, чтобы я проводил ее, но я отказался.

За этими словами последовало долгое молчание. Акитада коснулся руки друга и сквозь реденькую холстину монашеского одеяния почувствовал, какой тонкой была эта рука.

— Прости, я понимаю, какой ужас ты пережил, — тихо сказал он. — На той нашей прощальной вечеринке у тебя был… ее веер, да?

Бритая голова поникла.

— Она забыла его. Это все, что у меня осталось, больше я ее никогда не видел. Шли недели. Я думал, что она вернулась во дворец. А потом до меня дошли слухи, будто она исчезла. Я мучился догадками, не представляя, что с ней могло случиться, весь измаялся — в этом состоянии ты и видел меня на той прощальной вечеринке.

— Как же ты вынес страшную правду?

Монах посмотрел на него в упор.

— Я видел, как умирал ее убийца.

— Что?

— Этот человек умирал страшно. Такой смертью должен был бы умереть я. Ведь это из-за меня он подвергся такому соблазну. Но я остался невредим, меня не тронули. Не тронули, хотя и все знали. Не тронули, потому что я постригся в монахи. — Он замолчал, глядя на звездное небо. — И все же меня не оставили в покое. Личный секретарь императора явился ко мне в монастырь и сообщил, что убийца госпожи Асагао приговорен к смерти, но перед казнью ему полагается исповедаться. Этим исповедником стал я.

— Тасуку, я ничего не говорил им о тебе! — воскликнул Акитада.

Его друг улыбнулся.

— Знаю. Но они все равно узнали. Думаю, нашли у нее мои стихи. И меня опознал человек, у которого я снимал летний домик для наших свиданий. В общем, как бы там ни было, я отказался удовлетворить просьбу убийцы, сославшись на отсутствие опыта в духовных делах. Но мне сказали, что осужденный, требуя исповедника, назвал мое имя. Тогда-то я и понял, что им все известно. Секретарь императора сообщил мне, где и когда погибла Асагао, а потом оставил наедине с муками моей совести.

— Они поступили жестоко.

— Жестоко? Нет. Я же сказал тебе, что видел, как умирал этот бедолага. Это была долгая и мучительная смерть. А меня никто и пальцем не тронул.

Акитада не мог сдержать гнева.

— Может, пальцем они Тебя и не тронули, но эта месть чудовищна! И не трать свое сочувствие на это животное! Он убил еще двух несчастных женщин, сначала надругавшись над ними, и продолжил бы свой кровавый список, не догадайся я, что он убил госпожу Асагао.

— Ты догадался? — Горящие глаза пытливо сверлил Акитаду.

— Возможно, мне помогла в этом сама госпожа Асагао. Этот обломок синего цветка попал ко мне, когда я был Кацузе.

Тасуку разжал ладонь и посмотрел на цветок.

— Это от украшения, которое подарил ей император.

— Убийца отдал его женщине, которую позже тоже убил. Та продала его уличному лоточнику, а тот мне. А еще в городе ходила страшная история про демона с пылающим лицом, который убил знатную даму в заброшенном столичном храме. Сорвал с нее все украшения, а потом перерезал горло и распорол всю до самого низа.