Ну, а Фелиция Болеславовна с Надей ничем, в сущности, не занимались. Лето они проводили на даче, а на зиму нанимали квартирку на Васильевском острове От товарищества, в котором служил муж, Фелиция Болеславовна получала небольшую пенсию. И, кроме того, Сергей Романович ежемесячно высылал им еще из жалования своего. Несколько лет назад Надя — а она закончила полную гимназию — пошла учительствовать в один купеческий дом. И хотя платили там очень даже щедро, ей скоро пришлось отказаться от уроков. Потому что глава этой семьи, немолодой уже торговец мануфактурными товарами, невзирая на свою безропотную жену и даже прямо у нее на глазах, стал настойчиво домогаться от Нади известных бесстыдных отношений с ней. Когда же Надя рассказала об этом Фелиции Болеславовне, та велела ей немедленно оставить место и вообще не искать нигде больше уроков. Потому что Наденькины доходы все равно не могли существенно переменить их благосостояние. А на относительно приличную жизнь им и так хватало.
Александра Вонифатиевича этот рассказ по-настоящему взволновал. Это было видно по нему.
— Да разве это можно — такой девушке… с такою нежною душой, служить у лавочников!
— И не говорите, Александр Вонифатиевич. А вы заметили, что Наденька душевная девушка? Так?
— У нее просто ангельская душа. А как она вас любит! Я давеча сказал ей об вас что-то приятное, так Надежда Романовна вся покраснела от удовольствия.
И пока Александр Вонифатиевич рассыпался в любезностях, Фелиция Болеславовна долго и пристально смотрела на него поверх очков, будто вдруг что-то такое поняв или о чем-то догадавшись.
Тем же вечером Фелиция Болеславовна поднялась к дочери в мезонин и поплотнее прикрыла за собою дверь.
— Надя, детка, мне нужно с тобою поговорить, — начала она.
Это необыкновенное и даже несколько театральное вступление — «мне нужно с тобою поговорить» — и вся эта слишком явная конфиденциальность, с которой Фелиция Болеславовна начинала разговор, выдавали серьезность намерений, приведших ее в поздний час к дочери.
Надя вначале было даже смутилась. Но тотчас ей стало понятно, с какими такими идеями на ночь глядя к ней пришла матушка. И она в обычной своей манере перевела разговор в шутку.
— Мы получили наследство в австрийской Польше? Да?
Фелиция Болеславовна тоже поняла, что дочка догадывается, с чем она к ней явилась. Потому что забота эта в последние год-два была для Фелиции Болеславовны, пожалуй, важнейшею. Она вновь загорелась ее устраивать. И для Нади совершенно очевидна была роль их жильца в этом новом матушкином предприятии.
— Я вижу, ты понимаешь, о чем я хочу поговорить с тобою, — сказала Фелиция Болеславовна. — Значит, давай без предисловий, сразу о главном. Сегодня мы разговаривали с Александром Вонифатиевичем. И, между прочим, мы говорили о тебе. И он сказал, что ты понравилась ему очень. Ты понимаешь?
— И что же?
— А то, что тебе следует задуматься об этом хорошенько.
— Что значит — задуматься? Ну, вот и задумалась. И что дальше?
— Надежда Романовна, прекратите! Я с вами не шучу шутки! Александр Вонифатиевич человек во всех отношениях положительный. Да, он небогат. А скорее даже наоборот. Но он служит. Он без дурных привычек. Аты помнишь, что он спросил прежде всего, когда при ехал?
— Напомни, пожалуйста.
— Ну как же! Он спросил, где тут церковь есть поблизости. Ты можешь себе вообразить, чтобы этот повеса Воротынцев интересовался церковью когда-нибудь?
Надя ничего не ответила. Но было видно, что ее задело это напоминание о Воротынцеве, их соседе по даче, молодом человеке тех же приблизительно лет, что и она, с которым у нее в прошлом году вышел роман не роман, в общем, интрижка, безобидная в сущности, но, как обычно, ставшая всем известной. На дачах ее тогда с удовольствием обсуждали.
— Так какого же ты мнения? — продолжала Фелиция Болеславовна.
— Мама, я уже говорила тебе: поступай как знаешь.
Я подчинюсь любому твоему приговору.
— Приговору! Конечно! — не выдержала Фелиция Болеславовна и перешла на повышенный тон. — Я же деспотичная мать. Я неволю единственную дочку. Со свету ее сживаю. Мы все — я, Сергей — берем тяжкое на душу. Одна она не желает ни за что принимать ответа.
Ну хорошо, хорошо, — взмолилась Надя, — я согласна. Александр Вонифатиевич и на самом деле человек очень неплохой. — Она сказала так, скорее чтобы успокоить самое себя. — Главное, он добрый…
На следующий же день Фелиция Болеславовна в разговоре с Александром Вонифатиевичем вполне откровенно дала ему понять, что если бы он вознамерился сделать Наде предложение, то ни Надя, ни сама Фелиция Болеславовна не отвергли бы этого предложения. Александр Вонифатиевич вначале опешил. Он и предположить не смел, что может удостоиться когда-нибудь благорасположения такой девушки — красавицы, образованной, молодой. Но тотчас ему пришло в голову, что, верно, это и есть тот случай, тот подарок судьбы, тот высший промысел, которого он так ждал все последние годы. Вот оно! Случилось!
Читать дальше