Юрий Рябинин: Усадьба-призрак

Переговоры с Александром Вонифатиевичем вела симпатичная и очень бойкая девушка лет двадцати трех — двадцати пяти, с короткой стрижкой, какие но сят декадентки. Это была дочь хозяйки дачи Надежда Романовна. Александру Вонифатиевичу она тут же велела называть ее просто — Надя. В Петербурге она теперь находилась единственно для того, чтобы принять по объявлению. Исполнив же формальности, она немедленно выехала к матушке на дачу, и уже там они вдвоем приготовились в установленный срок встречать Александра Вонифатиевича.

Добрался до места Александр Вонифатиевич к обеду И Надя, и матушка ее Фелиция Болеславовна встречали жильца своего по первому разряду. Прежде всего Александру Вонифатиевичу показали его комнату, где он сразу позаботился, как бы получше устроить свой саквояж. Он поставил его за дверью на стул, причем заслужил неодобрительный взгляд Фелиции Болеславовны, для которой лучше было бы видеть багаж жильца на полу.

После этого Надя потащила Александра Вонифатиевича, смущавшегося ее свободы общения, осматривать дачу.

Сам дом был невелик — всего четыре комнаты и мезонинчик с еще двумя комнатами, в которых жила Надя. Но безусловным достоинством дачи было ее расположение среди густого соснового леса. Лишь в сторону залива сосняк рос реже. И из мезонина, из Надиной комнаты, было видно эту серую неподвижную полосу. Александр Вонифатиевич сейчас же решил прогуляться к заливу, но Фелиция Болеславовна позвала всех к столу. По случаю приезда жильца обед она устроила не рядовой. И даже бутылочка мадеры появилась на столе.

Александру Вонифатиевичу никогда не приходилось говорить тосты, потому что если ему и случалось когда-то где-то банкетировать — по случаю именин директора конторы, например, или своего столоначальника, — то говорили там всегда лица более высокопоставленные, а он только слушал их. Но теперь он находился один среди дам, и молчать ему не годилось. Александр Вонифатиевич налил всем вина, поднялся и начал свой тост.

— Я счастлив, — сказал он, — что попал в этот замечательный дом, в интеллигентную семью… Я… Мне здесь так нравится… Здесь такой воздух… такая природа… тишина… — Он запнулся, хотя надо было бы сказать еще чего-нибудь. — Одним словом, за прекрасных дам! — нашелся Александр Вонифатиевич.

Все выпили, и Фелиция Болеславовна сразу начала хлопотливо потчевать гостя: попробуйте этого, отведайте того, — как это обычно делают хозяйки.

— Мама все приготовила сама, — лукаво взглянув на Фелицию Болеславовну, сказала Надя.

— Да, сама! — пытаясь Скрыть смущение, сказала Фелиция Болеславовна. — Мы больше не держим кухарки. Вы же знаете, какие они все неумехи. Что им можно поручить?..

Александр Вонифатиевич согласился, не имея, впрочем, своего мнения по данному предмету. Ни сам он, ни родители его никогда не знали, что такое кухарка в доме. Его отец, мелкий, как и Александр Вонифатиевич, почтовый служащий, едва умевший грамоте и заставший еще ямщичанье, не только что кухарки, обеда не всегда имел. Но, презрев и без того крайнюю скудость их существования, он доучил позднего своего и единственного сына Александра до четвертого класса самого недорогого реального училища. И учил бы его и дальше, когда бы не помер вдруг. Матушки же своей Александр Вонифатиевич вообще не помнил. Она умерла, когда он был совсем младенцем. Но у нее была сестра — бездетная вдовица, которая и взяла после смерти его отца Александра Вонифатиевича к себе. И вот уже с теткой он прожил душа в душу довольно долго, пока несколько лет назад не похоронил и ее. И с тех пор оставался совершенно одиноким. В свое время тетка пошла в департамент, по которому служил отец Александра Вонифатиевича, и вымолила там слезно, чтобы не оставили без призора теперь и его сына. В результате Александр Вонифатиевич получил при почтамте самую незначительную должность, из тех, впрочем, которые мог исправлять только человек грамотный. И в этой должности он оставался уже без малого два десятка лет. Но это его не сильно смущало. Куда больше неприятностей ему доставляло его одинокое существование. Казалось бы, куда проще — жениться, и вот ты и не одинок. Но именно этого-то у Александра Вонифатиевича никак и не выходило. Тетушка, умирая, горько сожалела, что не женила его. Место ему доставила, а вот женить не удосужилась. Александр Вонифатиевич после ее смерти пытался было сам что-то предпринять в этом роде. Но все безрезультатно. Дважды ему отказывали, и он это очень переживал. В следующий же раз он оробел сделать и самое предложение, потому что опасался нового отказа. А потом и вовсе оставил эти свои поиски, доверившись судьбе и ожидая, что все разрешится как-нибудь само собою. Ведь сколько бывает случаев, когда безнадежные, казалось, холостяки вдруг женятся и живут вполне счастливо. Он воображал себе это так. Вот он однажды где-нибудь встречает тот единственный взгляд, который ищет и ждет его так же, как ищет и ждет он сам. И затем уже его жизнь превратится в сплошное блаженство. Счастливая семья. Дети. Дом — полная чаша. Правда, каким образом дом сделается полною чашей, Александр Вонифатиевич не знал. При его жаловании на это надеяться было весьма отчаянно. Но ему об этом особенно и не хотелось думать. Устроится все само как-нибудь.