Алан Брэдли - Сладость на корочке пирога

Кроме того, я устала. Больше чем устала — я была измучена. Я плохо спала, и остаточные признаки насморка мешали нормально вдыхать кислород.

Расслабься, Флейв. Сохраняй хладнокровие. Пембертон скоро доберется до Букшоу.

Я рассчитывала на то, что когда он проникнет в дом, чтобы забрать «Ольстерского Мстителя», то наткнется на Доггера, который отплатит ему по заслугам.

Старый добрый Доггер! Как мне его не хватает. Под одной крышей со мной жил Великий незнакомец, и мне никогда не приходило в голову расспросить его о прошлом. Если я когда-нибудь выберусь из этого ада, клянусь, при первой же возможности я приглашу его на пикник. Мы с ним поплывем на Фолли, я угощу его хлебом с джемом и выпытаю все до единой кровавые подробности. Он будет так рад моему побегу, что вряд ли посмеет отказаться.

Милый Доггер сказал, что это он убил Горация Бонепенни, во время одного из своих приступов, и он сделал это, чтобы защитить отца. Я была в этом уверена. Разве Доггер не был со мной в коридоре, рядом с кабинетом отца? Разве он не слышал, как и я, ссору, предшествовавшую смерти Бонепенни?

Да, что бы ни случилось, Доггер позаботится обо всем. Доггер неистово предан отцу — и мне. Предан даже за гранью смерти.

Ну, отлично. Доггер схватит Пембертона, и этим дело кончится.

Или нет?

Что если Пембертон на самом деле сможет пробраться в Букшоу незаметно и проникнуть в кабинет отца? Что если он остановит каминные часы, залезет за маятник и ничего не найдет, кроме изуродованной «Пенни Блэк»? Что тогда?

Ответ простой: он вернется в ремонтный гараж и будет меня пытать.

Одно было ясно: надо бежать до того, как он вернется. Нельзя терять времени.

Колени хрустнули, как сухие ветки, когда я попыталась встать на ноги.

Первым и самым важным делом было обследовать яму: произвести съемку местности и найти то, что поможет мне бежать. Со связанными руками я могу только ощупать бетонные стены, медленно обходя яму по периметру, прижимаясь к стене спиной и кончиками пальцев ощупывая каждый дюйм поверхности. Если мне повезет, я найду острый выступ, с помощью которого освобожу руки.

Ноги были так туго связаны, что щиколотки терлись друг о друга, и мне пришлось передвигаться чем-то вроде подпрыгивающей лягушки. Каждый шаг сопровождался шуршанием старых газет под ногами.

Там, где по моим прикидкам должен был быть дальний конец ямы, я почувствовала дуновение холодного воздуха по щиколоткам, словно над полом было отверстие. Я повернулась лицом к стене и попыталась сунуть туда носок, но путы были слишком тугими. От любого движения я могла упасть вперед.

Руки быстро покрылись отвратительной грязью со стен, один запах которой вызывал у меня тошноту.

Что если, подумала я, попытаться взобраться на сундук? Таким образом моя голова окажется на уровне пола, и там в стене может найтись какой-нибудь крюк, на который когда-то вешали сумку с инструментами или фонарь.

Но сначала надо добраться до сундука. Поскольку я была связана, это заняло намного больше времени, чем я ожидала. Но рано или поздно, я знала, я наткнусь на эту штуку и, завершив кругосветку по яме, вернусь к тому месту, с которого начинала.

Десять минут спустя я задыхалась, словно гончая, но не добралась до сундука. Может быть, я прошла мимо него? Идти дальше или возвращаться обратно?

Может быть, эта штука стоит посреди ямы, а я утомляю себя, прыгая по углам. Судя по тому, что я припоминаю о яме по первому моему визиту, хотя она была прикрыта досками и я внутрь специально не заглядывала, она не больше восьми футов в длину и шести в ширину.

Со связанными щиколотками я не могла прыгать больше чем на шесть дюймов за раз в любом направлении: получается, двенадцать прыжков на шестнадцать. Легко сделать вывод, что, если я стою у стены, центр ямы будет в шести либо в восьми прыжках.

К этому времени усталость брала надо мной верх. Я прыгала вокруг, как кузнечик в банке с вареньем, — и безрезультатно. И тут, когда я уже была готова сдаться, я наткнулась голенью на сундук. Тут же села на него, переводя дух.

Немного погодя я начала двигать плечами чуть назад и вправо. Когда сдвинулась влево, плечо коснулось бетона. Это обнадеживает! Сундук стоит вплотную к стене — или достаточно близко к ней. Если я сумею взобраться на него, может быть, у меня получится выброситься из ямы, как морской лев из аквариума. Выбравшись из ямы, я с большей вероятностью найду какой-нибудь крюк или выступ, который поможет мне содрать пиджак Пембертона с головы. Тогда я буду видеть, что делаю. Я освобожу руки, затем ноги. В теории это казалось так просто.