Юлия Нелидова - Дело о бюловском звере

Однако Эмилия вела себя крайне осторожно. Она сократила встречи с возлюбленным до одного-двух раз в день и, когда выпадала минутка, просила Энцо не предпринимать ничего ради свиданий с ней, а продолжать любезничать с хозяином и писать его портреты. Все они висят ныне под завесой. И сейчас вы узнаете почему.

Энцо ломал руки, изнемогая от тоски по любимой, которая вроде здесь, в нескольких шагах, но припасть губами к тонкой шейке, заключить в объятия невозможно. Какая страшная пытка!

— Терпи, рано или поздно по долгу службы он уедет из поместья, — твердила Мими.

Но Бюлов, как назло, продолжал сидеть дома. Служебный долг никуда его не призывал.

Никогда ранее Эмилия не испытывала столь острой ненависти к супругу. Ждать, когда он наконец пожелает оставить влюбленных наедине, становилось невыносимым.

Пришлось пойти на хитрость.

Время от времени их соседи устраивали званые обеды и балы. В один из апрельских дней (минуло более полугода) предстояла прогулка на вошедший тогда в моду английский манер — верхом.

Эмилия и Энцо заранее условились, что он притворится больным и останется в постели, а Мими вернется через час-другой, поскольку подвернет ногу.

Увы, провести дипломата оказалось не так просто. Эмилия подвернула ногу, но отправить ее назад одну Бюлов не решился и пересадил в карету хозяйки. Пришлось бедняжке Мими до вечера кататься в обществе двух болтуний — госпожи Войновской, которая боялась ездить верхом и предпочитала комфорт экипажа, и ее компаньонки Марии Елисеевой. Эмилия была готова разрыдаться — план провалился.

Молодая итальянка выглядела такой подавленной, что госпожа Войновская не удержалась от вопроса.

— На вас лица нет, душенька. Что-то стряслось?

— Невыносимо ноет лодыжка, — нашлась Мими; но рука театрально легла на живот. — Этой ночью я так дурно спала, что предстоящий ужин кажется мне страшнее Судного дня.

— Бедняжка! — воскликнула хозяйка, растолковав жест юной соседки так, как той было надобно. Она постучала в окошко кареты: — Эй, Митюша! Вези-ка нас домой.

— О, мой супруг будет беспокоиться!..

— Я возьму вашего супруга на себя, — тоном, не терпящим возражений, произнесла почтенная дама. — Разве можно в вашем положении трястись в экипаже по лесным дорогам? Неужто вы Федору Иоанновичу ничего не сказали?

— Нет, — кротко ответила Мими, в голове которой мигом созрел спасительный план взамен того, что провалился.

— Бедное дитя! Скажите ему поскорее, он так страстно желает стать отцом. Сейчас вам подготовят мягкую постель, и вы спокойно отоспитесь. А к вечернему торжеству будете чувствовать себя прекрасно.

Оставшись одна в предоставленной ей комнате, Эмилия кинулась к окну, оглядела стену, отметила, что выступы на ней довольно широкие, можно дотянуться и до плюща, по которому легко будет спуститься. Когда въезжали во двор, Мими зорко оглядывалась, ища крышу конюшни.

Сумерки окутали двор, куда выходило окно. В доме сейчас только слуги, празднество назначено на девять, и в ее распоряжении два с лишним часа, чтобы встретиться с Энцо и вернуться к ужину. Волнение и страх будоражили кровь, азарт придавал силы. Мими была итальянкой, а итальянки недаром слывут самыми бесстрашными из женщин. Ее далекая родственница Джулия сумела вырваться из рук похитителей и среди ночи обнаженной верхом вернулась во дворец отца. Воодушевленная таким примером, Мими легко скользнула вниз по стене, прошмыгнула в конюшню и оседлала кобылицу хозяйки. Удивленным слугам она бросила на ходу, что выспалась и намерена вернуться к остальным гостям.

Энцо весь день проторчал в оружейной зале, где влюбленные условились встретиться. Когда явилась Эмилия, запыхавшаяся, но столь прекрасная в темно-лиловой амазонке, в маленькой, украшенной пером треуголке — прическа не выдержала бешеной скачки, и смоляные локоны рассыпались по спине, — Энцо подхватил ее на руки и стал кружить.

Их счастье длилось несколько минут. Едва Энцо успел сорвать сорочку, а Эмилия треуголку, как грянул выстрел. Оба вздрогнули и обернулись. В дверях стоял Бюлов с двумя двуствольными пистолетами — видно, выследил супругу и основательно подготовился. Об измене он если не знал, то догадывался.

— Я так и знал! Черт подери, так и знал! — Его голос срывался. — Мими! Эмилия! Ты предала меня!.. И ты, Энцо, ты вполз в мой дом, точно змий!

Грянул еще один выстрел. Бюлов отбросил один пистолет и вытянул другой.

— О мадонна! Прошу, убери оружие, — взмолилась Эмилия, пытаясь вырваться из крепких рук любовника и заслонить его собой.