Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

В этот момент Георг выбежал в коридор. Он вопросительно посмотрел на Симона и Куизля. Лицо у него было белее снега.

– Ну? Она…

– В могиле была не Магдалена, – ответил Куизль. – Это хорошая новость. Плохая состоит в том, что мы по-прежнему не знаем, где она и что с ней.

Они прошли в общую комнату, а Вальбурга осталась с Евой.

В углу под распятием стояла колыбелька с нарисованными, чуть поблекшими цветами. В ней мирно спала София. Симон вздохнул с облегчением. Приятно было видеть, что хоть кто-то в их семье хорошо себя чувствует.

– Нашел на чердаке, – объяснил Дайблер и устало улыбнулся. – Нам с Вальбургой не посчастливилось иметь детей. Только однажды, очень давно, Господь одарил нас прекрасным маленьким созданием, но забрал его сразу после рождения… – Он встряхнул головой, словно пытался прогнать горькие воспоминания. – Пути Господни неисповедимы! Вот колыбелька и осталась с того времени. Я рад, что София так сладко в ней спит…

– Да, к счастью, она еще слишком мала, чтобы разделять наши заботы.

Симон кивнул и повернулся к Георгу. Тот снова сидел за столом. Глаза у него покраснели, и он, словно утопающий, обхватил кружку. Лекарь невольно подумал о размолотом кофе – хорошо было бы, если б Вальбурга приготовила ему кружку этого горького напитка. Ему следовало поразмыслить, а лучше всего в этом помогала не выпивка, а кофе.

– Мы не знаем, где сейчас Магдалена, – сказал Куизль, когда все собрались. – Но, возможно, другой след что-то даст. – Он взглянул на сына. – Рассказывай! Что там с Неером? Ты разыскал его? Может, ему что-то известно насчет Магдалены? Не тяни!

Георг сделал глоток из кружки и проговорил монотонно:

– Неер не женится на Барбаре.

Куизль посмотрел на него в недоумении.

– Это еще почему? Все ведь шло хорошо, они гуляли, он делал ей подарки и что там еще полагается… Барбара ведь не отказала ему. Ну, по крайней мере, не залилась тут же слезами. – Тут он нахмурился. – Или она все-таки передумала? Черт, не знаю никого упрямее…

– Барбара не выйдет за Неера, потому что он содомит.

В комнате повисло молчание. Смысл сказанного дошел до них не сразу.

– Он… кто? – спросил наконец Симон.

Георг вздохнул.

– Он содомит. Совокупляется с мужчинами. Не только в Мюнхене, но и у себя в Кауфбойерне. – Он вытер пену со рта и продолжил: – Неер взял бы Барбару в жены. Возможно, у них появились бы дети. Но жениться он собирался только для видимости. О том, что палач из Кауфбойерна – содомит, видимо, давно ходят слухи. Поэтому, когда у него умерла жена, он решил поскорее подыскать себе новую, чтобы положить конец этим разговорам.

– И этой новой женой должна была стать моя дочь… – Куизль грозно сощурился. – Каков… подонок!

Фронвизер раскрыл было рот, но в этот миг дверь в комнату отворилась.

– Я не помешала?

Вошла Вальбурга и подала Симону кружку, из которой поднимался на редкость приятный аромат. Несмотря на их положение, лекарь не смог сдержать улыбки.

– Ты и впрямь сварила кофе… Не знаю, как и отблагодарить. Ты просто спасла меня!

Вальбурга пожала плечами.

– Если б я с помощью одного только кофе могла поставить Еву на ноги, это и впрямь было бы волшебное средство. Но для этого нужны другие снадобья. По крайней мере, теперь она крепко спит. Я лучше побуду с ней.

Она затворила за собой дверь, и Симон сделал большой глоток. Вкус был восхитителен. Может, чуть горьковат, но просить дорогой сахар в доме палача было бы слишком. Напиток помог хотя бы переварить услышанные только что слова.

– В сущности-то, Неер обычный бедолага, – продолжал Георг. – Он ведет две жизни, настоящую и показную. И если эти жизни пересекаются, хорошего мало. В Зендлинге, когда они с Барбарой сидели в трактире, он случайно столкнулся с бывшим любовником. Тот грозился все рассказать, и Нееру пришлось заплатить большую сумму. И неизвестно было, не потребует ли мерзавец еще. Вообще Неер хотел сразу же убраться из города, но потом заглянул в одну сомнительную купальню… Там он напился и застрял на какое-то время.

– И откуда ты все это узнал? – спросил Симон. Он уже ощущал живительную силу кофе – усталость и сон как рукой сняло.

– Откуда? Я разыскал его в этой купальне, и он мне сам все рассказал! – с горечью ответил Георг. – У них есть пароль, по которому можно попасть в комнату, куда пускают только мужчин… – Он содрогнулся. – Это было ужасно!

– Нам не стоило бы строго судить этих людей, – проговорил Симон. – Каждый человек таков, каким создал его Господь. Я читал, что в Древней Греции это было обычным явлением.