Владимир Андриенко - Красное на белом

— Значит вслепую?

— Да. И времени мало, сама понимаешь. Где наш объект?

— Готовиться сесть в поезд и ехать в свое захолустье из Москвы!

— Тогда не будем медлить! Нам нужно попасть на тот же поезд. И приготовься к тому, что и нам придется переехать в его городок. Там некогда работал мой дед в Арсеньевым. Все продолжиться там, откуда началось.

— А работа?

— Я договорился. Нас с тобой переведут туда. За это не стоит переживать. Стоит думать о нашем эксперименте…..

Монотонно стучали колеса поезда. За дверью купе слышался приглушенный голос проводницы, а за стенкой нервно хихикали худые крашенные девицы, что развлекались в обществе двух носатых азербайжанцев и бутылки дрянного коньяка.

Но Андрея это уже совершенно не раздражало. Он возвращался домой. Длительная командировка закончилась, и он наделся, что теперь уже долго не услышит отвратительного скрипучего голоса Николая Ивановича Досталя, руководителя московского отделения их фирмы и совладельца компании.

Сколько он натерпелся от него за эти два месяца трудно даже представить. Старикашка уже лет десять как вышел на пенсию и более не работал в прокуратуре, но амбиций у этого отставного чиновника не убавилось, а характер если и изменился, то только в худшую сторону. Дома "старому крокодилу" не сиделось, и он стал соучредителем фирмы "Прокси". Хозяину фирмы нужны были связи и контакты Досталя, вот он взял его, даже не потребовав положенного соучредительского взноса. Старик мог спокойно сидеть себе дома и смотреть телевизор, числясь на работе и получая неплохую заработную плату ежемесячно, но не тут то было. Он таскался на работу с завидной постоянностью, никогда не опаздывал и всегда уходил последним, изводя вечными придирками молодых коллег. И надо же, чтобы именно его назначили руководителем проекта, за которым Андрея послали в Москву.

"В следующий раз, — подумал Андрей, укладываясь на верхнюю полку, — я такую же свинью подложу Сергею. Говорил мне о соблазнах столицы и как я весело там проведу время. Хотя скучать действительно не приходилось. Крутился словно белка в колесе".

Андрей перевернулся на живот и стал смотреть в окно, за которым пролетали телеграфные столбы и деревья.

"Ненавижу таскаться по поездам и слушать эту музыку в виде монотонныго стук колес. Что у нас за хозяин, который на всем экономит, кроме себя. Сам-то летает самолетом или едет машиной. А меня запихал в плацкарт, и отправил в столицу. Хорошо хоть обратный билет я сам себе покупал. Купе все-таки много лучше, хотя хуже чем СВ. Но СВ эти свиньи мне не компенсируют ни за что".

Эх, подумать только сколько времени у российских граждан скромного достатка пропадает по вине такого вот транспорта! Особенно это касается граждан, по специфике своей работы, часто разъезжающих по командировкам. А где-нибудь в Европе скоростные поезда легко домчат вас от Берлина до Парижа всего за несколько часов. И совсем недорого, если судить по их меркам и по их жалованию.

"Вот бы мне когда-нибудь попасть в Европу и побывать в Берлине, Париже или хоть в Праге или Будапеште, — мечтательно думал Андрей. — А меня посылают в основном в какие-то Урюпински и Кацапетовки. Вот выпала поездка в Москву, так лучше бы не выпадала. Спроси меня, чего я там видел? Физиономию Досталя ежечасно, а Кремль только во сне".

В этот момент двери купе, повинуясь чьей-то воле, отъехали в стороны. Андрей вздрогнул. Все! Его приятное одиночество кончилось, и появился первый попутчик.

Это была молодая женщина в черном брючном костюме, который плотно облегал её стройное и гибкое тело. Он вошла и бросила на полку дипломат и пакет.

— Здравствуйте, — прожурчал как ручек приятный голос.

Андрей слез с полки и буквально впрыгнул в свои туфли. Неудобно было показывать дырку на большом пальце своего носка.

— Здравствуйте, — представился он. — Будем ехать вместе.

— А кто здесь еще кроме вас? — спросила она усаживаясь.

— Да пока никого. Я до сих пор ехал один.

Она впилась в него глазами, и он подумал, что неприлично молодой женщине так пристально разглядывать молодого незнакомого мужчину. Но уже в другую секунду его голова закружилась, и он медленно опустился на полку, вцепившись рукой в столик.