Наталья Александрова - Тайна тринадцати апостолов

Старыгин, конечно, не разбирался в наследственном праве, но даже он понимал, что спасенный ребенок, точнее, его потомки имеют право на титул и наследство графов Контарини… конечно, в наше время титулы не так ценятся, как пятьсот лет назад, и неизвестно, что осталось за столько лет от графского состояния, но тем не менее здесь есть повод для размышления.

Второй результат его похода в архив — странное слово, написанное молодым апостолом на гравюре. Чинтовеккия — что это? Название места? Имя?

В общем, в архиве он нашел не ответы, а новые вопросы.

Кроме того, в архиве разыгралась настоящая баталия, в результате которой пострадало хранилище и погиб человек.

Вообще, Старыгин подумал, что в Венеции за ним тянется след из крови и разрушений… он в этом не виноват, он просто притягивает неприятности, как громоотвод притягивает молнии, но кто-то может подумать иначе.

Может быть, теперь, когда погиб человек в маске Чумного Доктора, это прекратится?

Дмитрий налетел на китайского туриста, извинился и огляделся по сторонам. Погруженный в размышления, он дошел до моста Риальто, такого же популярного места, как площадь Сан-Марко.

Вокруг были толпы туристов, сверкали витрины сувенирных магазинов и лавочек. Дмитрий машинально взглянул на одну из таких витрин. Его внимание привлек букет алых роз из муранского стекла. Цветы казались живыми, только что срезанными, на лепестках роз сверкали и переливались капли росы.

А на одном из листьев Старыгин прочел знакомое слово — Чинтовеккия.

Дмитрий застыл как вкопанный.

То самое слово, которое было написано на гравюре в архиве Ка Гранелли…

Он толкнул дверь и вошел в магазин.

Дверной колокольчик мелодично звякнул, и из-за прилавка появился продавец — молодой человек с конским хвостом на затылке и серьгой в левом ухе.

— Что желает приобрести синьор? — спросил он Старыгина. — У нас огромный выбор изделий из муранского стекла. Все это подлинные, аутентичные вещи, можете не сомневаться… — Он обвел рукой свой магазин, казалось, наполненный сиянием и блеском.

Чего здесь только не было!

Стеклянные рыбы и птицы, деревья и цветы. Справа от входа был воссоздан настоящий тропический риф — яркие стеклянные рыбы всех цветов радуги плавали среди стеклянных водорослей, из стеклянной пещеры выглядывал стеклянный осьминог, протягивая к Старыгину стеклянные щупальца. По другую сторону на столе красовался настоящий райский сад, в котором среди чудесных растений прятались звери и шли, взявшись за руки, Адам и Ева.

Приглядевшись внимательно к этому стеклянному великолепию, Старыгин заметил, что на каждом изделии было написано то же самое загадочное слово — Чинтовеккия.

— Что это? — спросил Старыгин продавца, показав на это слово. — Что это значит?

— Чинтовеккия — это название одной из старейших стекольных мастерских, — охотно ответил продавец. — Эта мастерская работает больше пятисот лет, переходя от отца к сыну. Наш магазин давно работает с этой мастерской, так что вы можете убедиться в традиционном качестве наших вещей…

Пятьсот лет… значит, эта мастерская уже работала во времена Тинторетто, и великий живописец мог знать о ее существовании! Он мог в ней побывать!

— А где расположена эта мастерская? — спросил Дмитрий Алексеевич продавца.

— Как и большинство стекольных мастерских, она расположена на острове стекольщиков, на Мурано. Но синьор может не сомневаться — в нашем магазине цены такие же, как в самой мастерской, потому что мы получаем у владельца оптовые скидки, так что вам не стоит из-за этого ехать на Мурано…

Тем не менее Старыгин поблагодарил продавца, вышел из магазина и поспешил к стоянке вапаретто.

Кораблик нужного ему маршрута подошел через пятнадцать минут. Дмитрий купил билет и поплыл — сначала по Большому каналу, потом — через лагуну.

— Мурано! — объявил матрос.

Дмитрий Алексеевич сошел на берег и пошел вперед, оглядываясь по сторонам.

Наконец он пришел на улочку, по обеим сторонам которой располагались стекольные мастерские.

Возле входа в одну из них стоял толстяк в кожаном фартуке. Лицо его лоснилось от пота, он обмахивался газетой — видимо, вышел из жаркой мастерской немного охладиться.

— Синьор не подскажет, где находится мастерская Чинтовеккия? — спросил его Дмитрий.

— Чинтовеккия? Фу! — Толстяк презрительно поморщился. — Зачем вам эти выскочки?

— Выскочки? — удивленно переспросил Старыгин. — Я слышал, что их мастерской пятьсот лет!