Наталья Александрова - Тайна тринадцати апостолов

Он должен пойти на встречу! Должен увидеть автора лаконичной записки! Должен узнать то, что известно ему!

Старыгин взглянул на часы.

До времени, указанного в записке, оставалось меньше получаса.

— Простите, доктор, — смущенно обратился он к своей итальянской коллеге, — я не слишком хорошо знаю Венецию. Где находится церковь Святого Моисея?

— Церковь Сан-Моизе? — в голосе итальянки прозвучало удивление и неодобрение. — Но это совсем неинтересная церковь! Один из худших образцов венецианской архитектуры! Мэтр Джон Рескин назвал ее самой неуклюжей постройкой Венеции! В нашем городе множество куда более интересных церквей и соборов!

— Не сомневаюсь. Но все же… кажется, эта церковь где-то совсем неподалеку?

— Ну да, в двух шагах отсюда по калле Валларессо.

— Тогда — простите, но я вас должен ненадолго покинуть.

— Как? Но мы с вами не успели переговорить о картине…

— Ну, пока вы ее распакуете, я уже вернусь! Простите… — И Старыгин, не дожидаясь возражений, покинул музей. Он шел быстро, не оглядываясь, потому что не хотел встречаться глазами с коллегой. Что она подумает про него? Что он — несерьезный человек.

«Да и пускай, — неожиданно подумал Старыгин, — в конце концов, я только сопровождал картину. Пока они там с документами разберутся, я уже вернусь. Я должен разобраться в этой странной истории с портретом адмирала».

Он поймал себя на мысли, что не слишком удивился записке, в глубине души он ожидал чего-то подобного. На его пути уже встречались тайны, ему приходилось пускаться во все тяжкие, чтобы разгадать их. Старыгин почти смирился, видно, такая уж у него судьба, и даже себе не признавался, что от спокойной жизни начинает немного скучать.

Он прошел по нарядной торговой улочке, где в витринах были выставлены наряды от самых знаменитых модельеров Италии. Ценники на этих нарядах были астрономические.

Не отвлекаясь на высокую моду, Дмитрий Алексеевич дошел до одного из бесчисленных мостов, обернулся и увидел белоснежный, покрытый лепниной барочный фасад церкви.

Он понял причину неодобрительного отзыва своей итальянской коллеги: в этой церкви все действительно было чересчур, всего было слишком много. Особенно забавными были белокаменные верблюды на фасаде.

Время, указанное в записке, стремительно приближалось, и поэтому Дмитрий Алексеевич, не задерживаясь перед пышным фасадом, вошел внутрь церкви.

Внутри она тоже была отделана с избыточной роскошью. В стеклянной будочке возле входа сидел пожилой служитель, который за три евро продал Старыгину билет и план церкви. Взглянув на этот план, Дмитрий Алексеевич узнал, что в капелле слева от входа находится «Тайная вечеря» Пальмы Младшего и «Омовение ног» Тинторетто. Но сегодня его интересовало совсем другое.

Оглядевшись, Старыгин направился к резной кабинке исповедальни, которую он увидел справа, за мраморным надгробием какого-то средневекового аристократа.

Отдернув шторку, он вошел в кабинку, опустился на деревянную скамью и взглянул на часы.

Он успел вовремя. До назначенного времени оставалась всего одна минута.

И тут за деревянной решеткой послышался шорох, скрип скамьи, и затем прозвучал приглушенный голос:

— Secretum Secretorum!

Неизвестный замолчал, словно ожидая какого-то ответа.

Старыгин на мгновение замешкался, но потом сообразил, чего ждет от него неизвестный собеседник. Он пригнулся к решетке и вполголоса проговорил:

— Ventisei diciassette. Двадцать шесть семнадцать.

— Слава богу! — прозвучало из-за решетки. — Вы ее привезли? Она здесь, в Венеции?

— Вы говорите о картине? — уточнил Старыгин. — О портрете адмирала Морозини?

Вместо ответа за решеткой раздался какой-то странный звук — хрип, перешедший в стон. Затем наступила тишина.

— Что с вами? — удивленно проговорил Дмитрий Алексеевич. — Что случилось?

Ему никто не ответил.

В душу Старыгина закрался страх. Он торопливо выбрался из кабинки, взглянул на ее вторую половину — ту, где находился его невидимый собеседник.

Дверца кабинки была приоткрыта.

Старыгин не удержался и заглянул в проем.

В полутьме исповедальни он разглядел привалившегося к стене человека в черном плаще и классической черной маске. Человек этот не подавал никаких признаков жизни.

«О господи! — подумал Старыгин. — Он, кажется, мертв!»

Первым его побуждением было открыть кабинку, попытаться оказать помощь неизвестному, позвать кого-то…

Но тут он оглянулся и увидел в глубине церкви быстро удаляющуюся фигуру. В этой фигуре было что-то странное, неправдоподобное, фантастическое…