Юлия Крён - Убийства в монастыре, или Таинственные хроники

— Ты старая, одинокая, озлобленная женщина, у которой больше ничего не осталось и которая хочет помешать жить и всем остальным!

— Это все, что приходит тебе в голову? — резко ответила София и выпрямилась. — Тебе больше нечего сказать, кроме как упрекнуть меня в отсутствии счастья? Я могу сказать тебе то же самое, любимая невеста Господа нашего, — а именно то, что ты бесконечно рада подражать тут Теодору. Ты ведь именно это делаешь! Ты здесь только потому, что он посоветовал тебе это в тот октябрьский день, но его далекие похвалы не помогают тебе! Лучше бы тебе остаться в Париже с Бланш или выйти замуж.

Катерина упрямо опустила голову.

— Теодор идет своей дорогой, а я своей, — плаксиво заявила она.

— Ха! — рассмеялась София и насмешливо продолжала. — Значит, все объясняется симпатией Господа. Все вы будто отмечены Божьей милостью. А Изамбур приписывают ее даже в двойном и тройном размере, потому что она не может опровергнуть слухи о том, что она — избранная.

— Прекрати богохульствовать!

София с отвращением отвернулась.

— Ей хорошо, и этим она по большей части обязана мне. Так что оставь за мной хотя бы право осуждать то, что женщину, не имеющую рассудка, называют набожной, тем самым греша перед Богом!

— Вы никогда ничего не позволяли мне — никогда! — взвыла Катерина. — А теперь говорите, что мое благоговение перед святой мерзко и отвратительно! Я буду всегда ненавидеть вас!

Ее фигура стала дряблой, но голос остался молодым, как прежде. София мечтала только о том, чтобы она замолчала, и облегченно вздохнула, когда Катерина наконец убежала прочь.

Но, освободившись от нее, она не почувствовала облегчения, а лишь дурной, гнилой привкус потери и упущенных возможностей.

— Что заставляет меня ссориться с ней? — спросила она, повернувшись к Изамбур. — И если даже Грета простила меня, то почему бы и ей не сделать то же самое?

Это произошло в тот же день, после того как София вернулась в свою келью. В дверь постучали, и на пороге появилась сестра, которую она не знала или которую не замечала. У нее было гладкое лицо, бесцветные ресницы и живой, но недоверчивый взгляд.

— Что вам угодно? — спросила София. В монастыре ее детства сестрам стражайше запрещалось приходить друг к другу в кельи. Здесь действовало то же правило, но за его соблюдением никто не следил. Ни одна настоятельница, а уж тем более нынешняя, с ее тихим голосом и пустым козьим лицом, не решались ругать и тем более наказывать дочерей и вдов графов и герцогов.

Сестра подошла ближе, решительно и бойко, и наконец, даже не поздоровавшись, заговорила. София увидела ее зубы, немного кривые и с большими промежутками. Но ее голос был тверд.

— Я знаю, мы незнакомы, — начала она. — Я здесь недавно. Но и за это короткое время я успела узнать, что вы необычная женщина...

Говоря, она размахивала руками, и ее движения были не мягкими, а угловатыми и резкими, как и ее манера говорить.

— И что вы от меня хотите? — спросила София, слишком отвыкшая от людей, чтобы обрадоваться такой разговорчивой посетительнице.

— Говорят, что вы образованны, прочли много книг и рукописей и можете по памяти процитировать отрывки из них.

— Все, что я когда-либо прочла, навсегда остается в моей голове, — объяснила София с гордостью и в то же время с насмешкой, поскольку была уверена, что ее дар заставит сестру перепугаться, как и всех остальных.

— Поэтому я здесь, — сказала сестра. Она была не молода, и жизнь потрепала ее, но все же до старости ей было еще далеко. — Я хочу знать. Хочу учиться.

София невольно рассмеялась. Ей понравилось, что женщина говорила так решительно, не колеблясь, не пугаясь.

— Вы, кажется, неправильно меня поняли, — снисходительно ответила она. — То, что я запоминаю каждую прочитанную букву, кажется людям дьявольским даром, которого следует бояться.

Сестра по-прежнему невозмутимо смотрела на нее.

— В монастыре нет библиотеки, — сказала она. — Поэтому здесь такие люди, как вы, нужны еще больше. С вашей помощью я смогу заполнить пустоту скучных дней. Вы разве не знаете, кто я такая?

— Я знаю много книг, но лишь немного имен.

София поднялась и подошла к своей гостье. Теперь, разглядывая ее лицо с близкого расстояния, она увидела в нем упрямство, твердую волю и неподкупность. Глаза же казались чужими. Ее взгляд был пуст, а в глубине печален.

— Один-то раз я имею право потратить ваше время и рассказать о себе, — сказала незнакомая сестра. — Здесь меня называют норманнской принцессой, потому что я родилась на севере. Меня три раза выдавали замуж: один раз — чтобы заключить союз против Франции, другой раз — чтобы заключить союз с Францией, и наконец просто потому, что всех привлекало имущество, предоставленное мне, как вдове, по завещанию. Я родила и похоронила шестерых детей. Теперь я слишком стара, чтобы помогать спекуляциям мужчин, но все же слишком молода для того, чтобы просто дожидаться, когда я стану настоятельницей. Да, я точно ей стану — так уж решено. Меня зовут Роэзия, и я хочу забыть о своей прошлой жизни. Мой разум должен научиться отличать важное от второстепенного, и я больше не должна испытывать боль, оглядываясь назад.