Макс Коллинз - Сделка

– А ты постарел, – произнес он, улыбаясь.

– На себя посмотри – у тебя же волосы поседели. Музыка все еще громко играла... – почему ты поешь блюз... – но мы не перекрикивали ее. Мы и так понимали друг друга.

– У тебя тоже, – сказал он, показывая на седину у меня на висках. А потом он ткнул в свою седую голову. – Они поседели в ту ночь в окопе, в точности, как у моего отца во время русских погромов.

– Господи, – промолвил я, глядя на его форму, – да ты никак до сержанта дослужился!

Барни ухмыльнулся уголком рта:

– Вижу, тебе тоже присвоили звание?

– Да, – ответил я. – Я больше не военный. Его улыбка стала кривой и грустной.

– Мне не следовало втягивать тебя в это, не так ли, Нат?

... блюз в ночи...

– Заткнись, schmuck, – сказал я и обнял его, а он – меня.

– Салли! – вскричал он, увидев видение в черном и белом, которое стояло рядом со мной, наблюдая за взрывом наших сантиментов. – Рад тебя видеть, малышка! – Барни обнял ее и, держу пари, ему это понравилось куда больше, чем обнимать меня. – Здорово, что я вновь вижу вас вместе!

– Полегче, – перебил его я. – Мы просто друзья.

– Ах да, конечно, – проговорил Барни. – Проходите, садитесь с нами.

Напротив Барни с Кати сидели два спортивных журналиста. Они уступили нам место, поблагодарив Барни, и убрали в карманы свои записные книжки. Но Салли не присоединилась к нам: Нат Кросс, «городской сплетник» из «Геральд-Американ» увлек ее за собой. Салли, улыбнувшись и пожав плечами, вручила мне свою шубу со словами: «Что делать, реклама есть реклама», и вскоре пропала в табачном дыму. – Ох уж эти репортеры, – проворчал Барни, качая головой. – Возьми, к примеру, этих ребят, которые пишут о спорте. Они хотели узнать все о том времени, когда я был признан лучшим боксером года. Но это же дурь, глупость! Я оставил ринг в тридцать восьмом. О таких вещах надо спрашивать спортсмена, который получил этот титул за прошлый год, а они пристают ко мне. Для чего?

– Это выше моего понимания, – произнес я. Кати глаз с него не сводила; они держались за руки. – Когда ты вернулся? Почему не сообщил мне о своем возвращении?

– Мой отпуск прошел быстро, – сказал он, пожимая плечами. – Я был в Нью-Йорке, получая этого «человека года», и у меня прошлым вечером появилась возможность прилететь сюда военным самолетом. Перед отлетом я позвонил Бену с просьбой собрать некоторых людей. Это он придумал устроить сюрприз. Итак, я приехал днем и провел вечер с мамой и со всей семьей. Завтра мне надо на прием к мэру Келли, где будут городские заправилы, но этой ночью я решил встретиться со своими старыми друзьями. Черт, как здорово оказаться дома!

– Я видел эту дурацкую фотографию, – сказал я, ухмыляясь и качая головой, – на которой ты целуешь землю, сойдя с корабля-госпиталя на землю в Сан-Диего. Некоторые ребята на все готовы, лишь бы попасть в газеты.

Барни сухо улыбнулся и погрозил мне пальцем.

– Я же поклялся, что если когда-нибудь вернусь Домой, то первое, что я сделаю – это нагнусь и поцелую землю. Ты помнишь это?

– Помню.

– И я сдержал свое обещание.

– Ты всегда так поступаешь, Барни. Поэтому пообещай мне, что ты не вернешься туда, Барни.

– Это обещание просто сдержать. Я не вернусь назад, Нат. Шрапнель попала мне в руку и ногу.

Пройдет несколько месяцев, прежде чем я смогу обходиться без моей верной деревянной трости.

Он говорил о своей трости, привезенной с Гуадалканала, которая была прислонена сбоку к его скамье Большой набалдашник трости был в форме головы с глазами, сделанными из зеркальных камней. А во рту было нечто, напоминающее шесть человеческих зубов

– Настоящие зубы япошек, – похвастался Барни, увидев, что я разглядываю их.

– Хорошо, Барни, – промолвил я. – Рад, что ты не стал азиатом или чем-то в этом роде. Кати заговорила:

– Барни перевели в Морской технический дивизион.

– Это никак не связано с каким-либо социальным заболеванием? – спросил я его. Он скорчил гримасу.

– Ты спятил?

– Да. Так что заткнись – из-за этого меня и комиссовали. – Я коротко объяснил ему, как Элиот борется с венерическими болезнями и как трепом об этом старался скрыть от меня, что занимается правительственными заданиями. Барни это развеселило.

– Я буду ездить по военным заводам, – пожал он плечами. Барни казался смущенным. – И буду рассказывать рабочим, как оружие и боеприпасы, которые они изготовляют, помогают нам косить япошек. Сущее безделье. Полная фигня, на самом деле.