Петр Межирицкий - Читая маршала Жукова

Слава советской цензуре. Если конец света цензурироваться будет на советский манер, человечеству уготован пристойный уход со сцены. Цензура не дала сработать фактору внезапности. Правда не дошла до масс. Свидетельства беженцев глушились фанфарными маршами и грозными призывами приравнивать паникеров к диверсантам и агентам. Очевидцы, опасаясь стать паникерами и, таким образом, диверсантами, предпочитали не верить себе и бормотали, что, наверно, это только у них так сложилось, а в других местах…

Слава советской пропаганде. Деморализованная опровержением ТАСС страна усилиями пропаганды быстро оправлялась от шока внезапности и к сопротивлению оказалась готова. Этот народ веками воспитывался в готовности к борьбе любой ценой. И пропаганда этого не упустила, это она развила, создав нетленные произведения искусства, шедевры песенного жанра, великие фильмы.

Дух населения поддерживался, но положения дел на фронтах это не улучшало. Жуков в качестве представителя Главного Командования отправился на Юго-Западный фронт. На Западный посланы были Шапошников и Кулик.

На Западном фронте представителям Ставки ничего сделать не удалось. Шапошников сразу же заболел - он и был тяжело больным человеком, страшные вести свалили его с ног. Кулик, полное ничтожество, на несколько минут слетал в Сувалковский выступ, иммитируя бесстрашную деятельность.

Жуков на Юго-Западном фронте сделал все возможное. Он не позволил отступлению превратиться в бегство. Но и перейти в наступление ему не удалось несмотря на численное превосходство сил Юго-Западного фронта. Ведь это давно уже не был округ Якира, где нарком Тимошенко командовал лишь конницей…

26 июня Жуков отозван был в Москву ввиду катастрофического положения на Западном фронте. Предотвратить катастрофу не удалось.

Авторство в дальнейших мерах по предотвращению перехода военной катастрофы в падение державы по праву принадлежит прежде всего солдатам и командирам Красной Армии во всех очагах обороны, бездорожью западных областей и лишь в третью очередь Ставке.

Весь ход военных действий на советско-германском фронте на протяжении 1941 года был не чем иным, как срыванием графика наступавшего вермахта любой ценой. В контрнаступления в Белоруссии, на Украине, у Одессы, Смоленска, Брянска под колеса германской военной машины, чтобы затормозить ее и спутать взаимодействие частей, бросалось неподготовленное ополчение, людское мясо, зачастую безоружное. К этому, с позволения сказать, способу ведения войны вынудила неготовность к ней.

Но то же можно было сделать и в 1940-м. Даже при неготовности армии потери не были бы так тяжки, какими оказались в результате демонстрации Гитлеру миролюбивой беззаботности.

В 1941-м положение изменилось. Теперь Германии бить приходилось бы уже не в спину, а в лоб. Жуков в отчаянии предлагал упреждающий удар по сосредоточившимся для нападения армиям вермахта, но можно верить маршалу, когда в конце жизни он в беседе с К.Симоновым сказал, что такой удар в 1941 году привел бы к еще более тяжелым последствиям.

Что могло быть тяжелее осады Ленинграда и Москвы?

Немедленное поражение в войне.

Ожидавшая вторжения Великобритания пристально следила за приготовлениями Гитлера на Востоке. 14 июня, в самый день "Опровержения ТАСС", Разведывательный комитет представил доклад о вероятных аспектах советско-германской войны. В докладе отмечалось, что СССР обладает значительными по численности формированиями, но вооружение устарело, оснащение связью отсутствует, а командование малокомпетентно. Англичане считали, что первая фаза вторжения, включающая оккупацию центральной Украины и Москвы, займет 3-4, самое большее 6 недель. По докладу, основные последствия для англичан, заключались в том, что от трети до половины немецких сухопутных войск и авиации на протяжении этого времени будут заняты на Востоке, и понадобится некоторое время, чтобы восполнить их и перебросить обратно на Запад. Это значило, что Гитлеру придется на время - вряд ли продолжительное - отсрочить планы вторжения на Британские острова.

О переломе в ходе войне и речи не было.

Да и кто мог ожидать от обескровленного народа таких жертв?

В непонятной стыдливости редкие авторы поминают - а больше тех, кто отрицает, - что уничтоженные деятели партии и военного руководства представляли из себя лучшее, что было в советском обществе.

Эти люди осмыслили историю и свое участие в ней, не всегда безупречное, и извлекли из этого урок. Они обратились к попранным в революции семенам общечеловеческого. В условиях установившейся, как им казалось, государственности, они пытались хранить эти семена. Они несли бремя морали, права, образования, воспитания. При несомненной государственности мышления их отличала способность разбираться в материях, выходящих за пределы государственного. Чувство юмора, включая самоиронию. Умение проводить досуг помимо застолья. Манера ходить, говорить, кланяться, интересоваться искусством и играть на музыкальных инструментах.