Петр Межирицкий - Читая маршала Жукова

Мог Жуков заменить всех некомпетентных командиров? Заменял, если случался рядом. Но на фронте такой протяженности инструктировать всех, кого не проинструктировали, не выучили, не натренировали в свое время и поставили взамен командиров, убитых еще до начала войны - нет, это никому непосильно.

Чтобы покончить с потерями и никогда больше к этому болезненному вопросу не возвращаться, замечу, что майор Куников, назначенный (после высадки на плацдарме полковников с широкими орденскими планками) старшим морским начальником, погиб на десятый день после высадки при стечении невероятных обстоятельств как самого ранения, так и странно запоздавшей доставки раненого с Малой земли в госпиталь. Удостоен посмертной славы, оплакан и похоронен с редчайшими для военного времени почестями [71]. С ним похоронена тайна того, как майор, вчерашний штатский, уговоривал заслуженных полковников прекратить дневные атаки, не класть в них золотых людей, героев Одессы и Севастополя, прошедших ад Керчи, Тамани и Новороссийска, а плацдарм расширять, не давая врагу закрепиться, ночным поиском, знакомым морпехоте и ужасающим для врага.

Но этот пример отношения к потерям контрастен, уникален.

Говорить-то приходится о победах германского оружия…

К маю тысяча девятьсот сорок второго года на советско-германском фронте установилось равновесие сил. Это было лишь численное равновесие.

После бесплодных усилий Красной Армии прорвать фронт вермахта инициатива снова перешла в его руки. Умение советских бойцов уже сровнялось с умением немцев. Но полководцы так не растут. Солдат, если повезло ему пережить первый бой, да среди обстрелянных "стариков", куда менее делается уязвим. И лейтенант после первого боя делается солдатом.

Для солдата бой всегда бой.

Для генерала он - шахматная партия. Все разные. Сколько их сыграть надо, дебютов и эндшпилей, чтобы опыта набраться? И все на крови. Вот когда отчетливо, не в панике 41-го, а в буднях войны, выявилась разница уровня между военными операторами - уничтоженным или чудом уцелевшим цветом РККА и сталинскими выдвиженцами. Жукову следовало бы помянуть о репрессиях в связи с ходом событий на фронтах 42-го. Это могло звучать так:

"Поскольку весной 1942 года я оставался единственным полководцем в высшем эшелоне Красной Армии, да и то сидел под Москвой ввиду боязни Сталина оставить без должного внимания это направление и прозевать на нем приготовления вермахта, остальные фронты доверены были туповатым маршалам, вследствие чего Красная Армия не могла успешно проводить крупномасштабные операции… "

Конечно, Жуков такого написать не мог. Наверно, и думать не мог. Не смел. Хоть и билось в подсознании, ибо - правда. За то и Василевского ценил: не полководец еще, штабной стратег, для оператора нет ни боевого опыта, ни жесткости - но хоть замысел понимает с полуслова! обстановку чует! самому Жукову цену знает! хоть один единомышленник да есть!

Не исключаю, что Сталин умышленно держал Жукова на Московском направлении - дабы отвратить Гитлера даже от планирования нового похода на столицу. Не зря в дни октября 1941 года "Красная звезда" опубликовала большой портрет Жукова на первой полосе. Не только ради того, чтобы в случае поражения не долго искать виновника, но и для того, чтобы дать знать немцам: герой Халхин-Гола - здесь. Немцы жуковскую хватку на себе уже ощутили. А Сталин для этого случая отказался от своего принципа "незаменимых нет".

Вместо удаленного Жукова в Генштабе остались Шапошников и Василевский.

Они понимали обстановку. Но одно дело - понимать, другое - отстоять понимание. (Жуков готов был отстаивать и отстаивал, хотя, конечно, уже не так запальчиво, как 29 июля 1941 года. Да ведь и Сталин себе ничего такого с Жуковым не позволял до финального надругательства над маршалом после победы.) И в итоге вместо активной обороны Сталин велел готовить наступления и в Крыму, и в районе Харькова, и на льговско-курском и смоленском направлениях, да еще в районах Ленинграда и Демьянска.

Это было в Ставке на совещании 5 января 1942 года. Лишь один Жуков возражал и просил дать войска ему - для перелома на центральном участке фронта. Шапошников после совещания сказал:

– Вы зря спорили. Этот вопрос был заранее решен Верховным.

– Тогда зачем же спрашивали наше мнение? - резко спросил Жуков.

– Не знаю, не знаю, голубчик! - ответил Шапошников и тяжело вздохнул.