Мэтт Рубинштейн - После дождичка в четверг

— Он мне рассказал о происхождении Вселенной — что вначале она невероятно раздулась, а потом взорвалась. И этого было достаточно, чтобы я все поняла.

— Воздушный шарик в космических масштабах?

Бет кивнула.

— Я спросила — это что, сделал Бог? Папа не ответил — просто посмотрел на небо. А через неделю, когда мы снова сидели на том же месте, сказал, что не знает.

На экране блеснул слабый луч. Должно быть, снимала Джуди, и она ступила в круг света. На лице Бет, сидевшей на скамье, заиграли красные и оранжевые блики.

— Он никогда не говорил ничего иного, даже в церкви. Не читал из Книги Бытия, не рассказывал о чудесах. В Библии множество мест, о которых он умалчивал.

— Странно для священника.

— Папа не раз попадал в неловкие ситуации из-за того, что не в силах был поверить в невозможное. Он или старался найти иное объяснение, или просто игнорировал эти места.

— А их наверняка было немало.

— Да. — Фильм закончился, и Бет взглянула на него. — Думаю, в конце концов он просто выдохся.

— Скорее всего.

Экран осветился, проектор загудел вхолостую, но Фрэнк по-прежнему был здесь, в церкви, — сидел, положив Библию на груду журналов, и с болью в глазах выделял скобочками стих за стихом; точь-в-точь как потерпевший кораблекрушение вынужден доску за доской сжигать свой плот, чтобы выжить.

Бет взяла отгул, чтобы прибраться в церкви и разобрать оставшиеся вещи. Весь следующий день Джек провел один — Бет отрабатывала в библиотеке дополнительную смену. С самого утра он взялся за дело. Кое-где скамьи и половицы покоробились, когда высохли, но сама по себе церковь не особенно пострадала. Он еще не пробовал включать компьютер и видеомагнитофон.

Джек снова спустился в склеп, прихватив с собой лампу, но и при ярком свете разглядел не больше, чем при свече, и не в силах был объяснить свое первое впечатление. Лампа стояла в одной из ниш, наполняя склеп тенями. От камня отскакивало слабое эхо, похожее на отдаленные голоса, и из-за этого склеп казался еще более мрачным. Джек решил приспособить его под винный погреб.

Ниши идеально подходили для ящиков с бутылками. В первую очередь он притащил вниз самодельное вино — из винограда, который они купили вместе с Бет. И хоть вкус у него был не ахти, зато им позволили топтать грозди в деревянном чане — сок пенился между пальцами, окрашивая ноги до коленей в лиловый цвет. Затем — каберне. Джек помнил, как они бродили по винограднику, набирая полные пригоршни почти черных ягод.

Он наклонился, поднял ящик вердело, купленного с предыдущей возлюбленной, и почувствовал себя изменником. Они решили дать вину дозреть, но теперь оно наверняка прокисло и превратилось в уксус. Джек понятия не имел, зачем хранит его.

Он попытался всунуть ящик рядом с остальными, но он вошел лишь до половины — упрямый, как и бывшая возлюбленная. Джек чуть нажал, и ящик втиснулся в нишу, но так и не пожелал встать ровно.

Пришлось вытаскивать его обратно. Ниша была вымощена плитами, плотно прилегавшими друг к другу, а та, на которой стоял ящик, чуть выдавалась вперед. Джек, как ни пытался, не смог затолкнуть ее вровень с остальными и решил приподнять, но лишь ноготь сломал. Выругавшись, предпринял еще одну попытку. Видимо, злость придала ему сил — склеп заходил ходуном и плита, вывалившись из ниши, тяжело упала на пол.

Джек поднял лампу повыше и осветил образовавшееся углубление. Ни потайного хода, ни сталактитовой пещеры, которая тянулась бы под всем городом, он, конечно же, не обнаружил, зато вдруг, присмотревшись, понял, почему склеп не казался ему пустым.

То, что он отыскал, было толщиной не больше дюйма, с неровными страницами, разлохмаченными краями и грязной кожей, заменявшей обложку. И никаких рисунков или надписи. Джек сидел с книгой на полу нефа и думал, стоит ли ему открывать ее или лучше дождаться возвращения Бет. Даже в лучах полуденного солнца его знобило.

Зазвонил телефон, и Джек подумал, стоит ли говорить Бет о манускрипте. Эта вещь, старая и потяжелевшая от пыли, почему-то казалась очень важной. На том конце провода молчали; Джек сказал «алло» и повесил трубку, непонятно почему обескураженный.

Он вернулся на свое место на полу, где лежал манускрипт, и вновь взялся за слипшиеся страницы. Процесс продвигался с трудом — как Джек ни старался их выпрямить, листы так и норовили принять прежнее положение. В середине они были светлее, чем по краям. Джек открыл первую — в центре справа можно было различить два слова, выведенных причудливым шрифтом, — заглавие. Прочесть его не удавалось — очертания букв утратили четкость и выцвели.