Дэвид Дикинсон - Смерть на Невском проспекте

— Вполне, — ответила Наташа. — Но почему же они не уехали?

— Что же, на это я отвечу так же, как ответил царю. Вероятно, императрица отказалась. Может, дети не захотели. Может, царь подумал, что это все равно что признать свое поражение.

— Лорд Пауэрскорт, я так привыкла рассказывать вам о том, что происходит в Царском Селе, что по привычке сделаю еще один, последний отчет. И вдруг это — кто знает? — имеет некое отношение к тому, почему они не уезжают, или является ответом на мой собственный вопрос. — Наташа обернулась, чтобы бросить беглый взгляд на музыкантов. — Завтра во дворце ожидают визитера. Вернее, это императрица его ожидает. Не знаю, известно ли вам, что Их Величества оба глубокие мистики, всерьез верят в спиритуализм, карты таро и прочую дребедень. Несколько лет назад у них уже был духовным наставником какой-то убогий француз. Теперь, кажется, ему нашлась замена, сибиряк по имени Григорий Распутин. Говорят, он целитель и врачеватель. Александра Федоровна попросила навести о нем справки и получила по меньшей мере восемь отзывов — от мистиков, священников, от тех, кого он лечил. Скорее всего, она надеется, что он сумеет помочь маленькому Алеше. Думает, он послан ей в ответ на ее молитвы. Может, она потому и не хочет в Англию, остается здесь. В общем, ему назначено приехать назавтра на два часа.

Пауэрскорт подумал, не стоит ли включить эту сплетню в свой доклад премьер-министру. И вдруг Наташа потянула его за руку и таинственно прошептала:

— Вы приедете к нам на свадьбу, лорд Пауэрскорт? К нам с Михаилом?

— Поздравляю! — удивился Пауэрскорт. — Как это, однако, внезапно! Я не знал, что вы помолвлены. Михаил не обмолвился ни словом. И когда же свадьба?

— Ну, — опустила глаза невеста, — он и сам еще об этом не знает. Он еще даже не просил моей руки, но непременно попросит. И очень скоро.

Пауэрскорт хотел было спросить, не верит ли она в ясновидение, как царица, но передумал.

— Моя бабушка… Вы же помните мою бабушку, лорд Пауэрскорт? Она всегда говорит, что это женщина решает, за кого ей выходить, а мужчине предоставляется лишь задать формальный вопрос.

Чуть поразмыслив, Пауэрскорт решил, что в этой максиме, может быть, имеется некое зерно. Надо будет справиться у леди Люси, когда вернется домой. Но Наташа еще не закончила.

— Я это к тому, милорд, что мне нужен ваш совет. Вы много путешествовали, почти везде побывали. Скажите, где самое романтическое место на земле для того, чтобы выйти замуж и устроить свадебный бал?

Пауэрскорт подумал секунд пять, прежде чем ответить. Рим, Париж, Лондон, Мадрид, Вена, Зальцбург — все это хорошо, но не то.

— У меня есть только один ответ, — уверенно сказал он, улыбаясь Наташе и чувствуя себя семидесятилетним стариком. — Венеция! Венчайтесь в базилике Святого Марка или, если можете себе это позволить, в соборе Сан Джорджо Маджоре, а прием можно устроить в Палаццо дожей. Если же это сложновато, можно снять целый дворец на Большом канале. Это будет чудесно! Будет стоить вашим родителям кучу денег, конечно, потому что венецианцы взяточники еще те. В общем, вы будете там как дома.

— В самом деле?

— Ну а как же! — рассмеялся Пауэрскорт. — Там весь город стоит на воде. Точно как здесь.

К двум пополудни Распутин был уже в пределах видимости Царского и Александровского дворца. Он прошел пешком весь путь от Петербурга, решив, что это произведет большее впечатление, чем если б он приехал, как все, поездом. Святым средства передвижения без надобности. А у дворцового окна стояла царица Александра Федоровна, следила за дорогой, приникнув к окулярам бинокля, принадлежавшего ее мужу. Этот новый старец, ответ ли он на ее молитвы? Тот ли он, кого обещал ей Филипп? Все доклады, которые она о нем получала, подтверждали, что это так.

…А в Санкт-Петербурге Пауэрскорт и Джонни Фитцджеральд устраивались в купе вагона первого класса. Экспресс на Берлин отходил без пяти два. Джонни уже уговорился с Пауэрскортом о том, что первое время в поезде они помолчат. Он умирал от головной боли и едва шевелил языком. Никогда в жизни, при всем его солидном опыте принятия спиртного, не сталкивался он с таким крепким на выпивку парнем, как Рикки Краббе. Этот Рикки напоил его, да так, что он рухнул не просто под стол, а, кажется, просочился под самые доски пола. Лишь однажды у него было такое страшное похмелье, наутро после выхода его первой книги, когда они с размахом отметили это событие в издательстве.