Майкл Грегорио - Критика криминального разума

Я пристально всматривался в молчащего доктора.

— Вы не сообщили мне ничего такого, чем я смог бы реально воспользоваться, — продолжал я с нарастающим раздражением в голосе. — Каким образом погиб этот человек? Почему он не смог описать лицо убийцы? Вы обыкновенный чревовещатель, сударь. Фокусник. С уст мертвеца не сошло ни одного слова правды. С ваших тоже. Вы попусту отнимаете у меня время и мешаете расследованию. Конечно, я вынужден буду доложить государю обо всем, чему стал свидетелем здесь.

Угольно-черные глаза некроманта презрительно воззрились на меня, и его губы вновь искривила отвратительная, самодовольная ухмылка.

— И какое же отношение ко всему происходящему имеет его величество, герр Стиффениис?

— Вы, несомненно, помните о нем? — ответил я саркастически. — О нашем монархе? О короле Фридрихе Вильгельме III? О человеке, поручившем мне расследование дела? Я располагаю его личным письмом относительно…

— Вы глубоко заблуждаетесь, — прервал меня Вигилантиус, махнув рукой так, словно отгонял назойливую муху. — Королю Фридриху Вильгельму ровным счетом ничего не известно ни о вас, ни обо мне. Один весьма уважаемый человек, которому его величество полностью доверяет, пообещал ему раскрыть эти преступления. С вашей помощью и с моей. Письмо, которым вы располагаете, не стоит даже бумаги, использованной на его написание. Держу пари, оно подписано и запечатано каким-нибудь безликим секретарем в Берлине. Пустой предлог, чтобы зазвать вас сюда.

От негодования у меня задрожали руки. Я засунул их поглубже в рукава камзола и попытался говорить как можно спокойнее и яснее:

— Один весьма уважаемый человек? Человек, которому доверяет король? И это значительное лицо пообещало королю раскрыть убийства при помощи ловких трюков и откровенного фокусничества? Потрясающе! Как бы мне хотелось встретиться с вашим великим профессором пустословия! Бесспорно, Кенигсберг заслуживает того, чтобы оказаться в руках подобного субъекта.

Вигилантиус пристально всматривался в меня.

— Вы оскорбили действительно великого человека, герр поверенный. Надеюсь, что буду присутствовать при вашей встрече с ним.

— В этом мире или в следующем? — пробормотал я, после чего повернулся к Коху: — Помогите мне. Я хотел бы обследовать пустую оболочку лежащего здесь человека после того, как дух оставил ее.

Мы наклонились над телом Иеронимуса Тифферха. На одежде не было заметно ни капли крови, а на коже никаких синяков, ни малейших свидетельств ударов или удушения. Кончик языка, видневшийся между желтыми зубами, был обычного розового цвета, не почернел и не распух. Я положил руки на грудную клетку трупа и с силой надавил. Все было в норме. Я расстегнул его рубашку и не обнаружил никаких признаков удара кинжалом или каким-то другим оружием. Что же это за убийство? Через какую запертую дверь похитительница жизни Смерть проникла в тело адвоката Тифферха?

— Помогите мне перевернуть его, Кох.

Я заставил себя снова прикоснуться к затвердевшему холодному трупу, и мы вместе повернули мертвеца на левый бок. Его одежда похрустывала, а кожа была твердой, словно влажный камень. Вероятно, так же, как я сейчас, чувствовали себя в давние времена врачи, занимавшиеся запрещенным вскрытием трупов. И место было вполне подходящим — тайная комната в вонючем подземелье. Там, наверху, стояла глубокая ночь; здесь, внизу, тоже была ночь, только значительно более глубокая и мрачная. Можно ли вообразить, что мы осмелились бы совершать нечто подобное при беспристрастном свете дня? В наших поступках было что-то в высшей степени кощунственное.

— У вас есть нож, сержант Кох?

— Что вы собираетесь делать? — вмешался Вигилантиус.

Я не обратил на него никакого внимания, взял нож у Коха и разрезал куртку мертвеца от воротника вниз до каймы. Вслед за этим вырвал кусок замерзшей ткани и таким же образом разрезал его рубашку. С изумлением мы оба воззрились на то, что предстало нашим взорам.

— Всемогущий Боже! — шепотом воскликнул Кох.

Я тотчас же натянул перчатки, чтобы избежать заражения. Верхняя часть спины мертвеца была сплошь покрыта уже зарубцевавшимися старыми ранами и новыми шрамами. Если бы Тифферх был ковром, можно было бы подумать, что его совсем недавно выбили и вычистили с помощью железной щетки. Медленно и с предельно осторожностью, действуя только кончиком пальца, я счистил остатки засохшей крови и обнажил промерзшую кожу.