Елена Руденко: Мёртвая Обитель [СИ]

— Вы как всегда очаровательны!

Мы с Мишелем переглянулись. Похоже, кроме нас никто не заметил этой женской "дуэли". Надо отдать должное, графиня Романцева умеет держать удар. Неужели когда-то она была безмолвной компаньонкой?

Мишель проявил изящные знаки внимания к Калининой, что смогло вызвать скупую улыбку на её надменном лице, но не изменило манеры в беседе.

— Я знаю, вы очень любили свою сестру, — произнёс он вкрадчивым тоном.

— Вы один из немногих, кто сумел это заметить, — ответила Калинина, одарив остальных торжествующим взглядом, — увы, мало кто знает, насколько тяжело мне с ней приходилось…

Калинина едва сдержала усталый вздох.

— Позвольте узнать, в чём заключались трудности с покладистой сестрицей? — иронично спросил Устин.

— Вы много не знаете, — резко ответила вдова.

— Будьте добры, поделитесь с нами вашими знаниями, — учтиво произнёс Одинцов.

— Как вам будет угодно! — с вызовом произнесла надменная дама, — Граф, простите меня, но ваши друзья настаивают… Валенька была очень странной барышней, иногда её поведение пугало меня… Она любила бродить ночью по двору, напевая странную пугающую мелодию, когда мы отправлялись на прогулку, она собирала разные травы, бормоча непонятные слова… А её покладистость… мне казалось, что она вызвана снисхождением… Да, я была строга с Валенькой, потому что боялась её…

— Простите, это вздор! — перебил Устин.

Я взглянула на Мишеля, хладнокровно взиравшего на беседу. Нетрудно понять его цель, он хотел, чтобы гости сами рассказали о Валеньке, не почувствовав себя допрашиваемыми подозреваемыми, что вызвало бы скандал.

— Пусть графиня скажет, — Калинина вопросительно смотрела на Романцеву. — Катерина часто помогала Валеньке собирать травы… Надеюсь, Катерина, вы не станете лгать? Может, расскажете, как однажды составили моей сестре компанию в ночной прогулке по кладбищу!

— Мне бы не хотелось тревожить память Валеньки, — произнесла она натянуто, — с моей стороны это было бы непорядочно…

Она перевела взор на графа, молча наблюдавшего за беседой.

— Действительно, какой смысл обсуждать покойницу, — согласился Одинцов.

— Смысл таков, чтобы меня более не считали бессердечной тиранкой кроткой сестрицы! — ответила Калинина.

— Я никогда не смел думать о вас столь дурно, — заверил Романцев обиженную гостью.

— Уверяю вас, я всегда ценила вашу заботу о сестре, — спешно добавила его супруга.

К счастью Калинина не увидела насмешливой улыбки, мелькнувшей на лице Устина, он явно не верил сестре Валеньки.

— Неужели и вы верите в это вздор? — я слышала, как он шепнул Мишелю. — Жду ваших язвительных замечаний…

— Увы, мой друг, это не вздор, — ответил он серьёзно.

Устин окинул его изумлённым взором. Лицо Мишеля было напряжено и задумчиво, он явно не собирался шутить.

— Я полагаю, что Валенька была особой слишком мечтательной и фантазия толкала её на необъяснимые поступки, — высказался Одинцов, — подобный нрав часто тяготит опекунов… На этом предлагаю завершить сей разговор…

Калинина ответила ему презрительной усмешкой.

Поразмыслив над нашим следствием, мы сделали вывод, что у каждого подозреваемого была возможность добавить яд в шампанское невесты графа. В ходе непринуждённой беседы с вероятными подозреваемыми мы узнали, что Валенька оставила свой бокал на столике, когда села за рояль исполнить песенку из любимого водевиля. В подобный момент, когда всеобщее внимание приковано к исполнителю, можно незаметно добавить яд в бокал. Столик заранее был отодвинут в сторону, на случай желания немного потанцевать под аккомпанемент рояля.

Напрасно я беспокоилась, что наш почти совместный с Мишелем приезд вызовет подозрения о наших отношениях. Граф и его гости были слишком заняты своими мыслями, чтобы обратить на нас внимание. Поэтому мы вновь продолжили играть холодную учтивость друг к другу. В эти минуты мне кажется, что Мишель, действительно, начинает охладевать ко мне, а некоторые его шутки только подтверждают мои подозрения. Разумеется, я не остаюсь в долгу, нанося ответный укол иронией. Потом, оставшись со мной наедине, Мишель говорит, что мои ответы больше похожи на кокетство, чем на насмешки.

Сегодня вечером я прихорашивалась у зеркала, готовясь выйти к ужину. Начинались сумерки, но свет вечерних лучей ещё освещал мою комнату. Задумавшись, я дотронулась ладонью до зеркала, вспоминая наши с Мишелем старания поговорить с призраком. На мгновение я почувствовала холод, будто чьи-то тонкие ловкие пальцы схватили меня за руку. Из темноты зеркала на меня смотрела она. Зажмурившись, я отдёрнула руку, и, открыв глаза, увидела только своё испуганное отражение.