Филипп Ванденберг - Беглая монахиня

Магдалена остановилась в замешательстве и испытующе посмотрела на спутника. Можно было подумать, что этот жизнерадостный писарь и библиотекарь знает о ней больше, чем ей бы хотелось.

— Что же касается тайн монастыря Эбербах, — продолжил Венделин, — то я их знаю не все, но большинство. И будьте уверены, их предостаточно.

Хотя поблизости не было никого, кто бы мог подслушать их разговор, Свинопас прикрыл рот рукой и сказал вполголоса:

— Не следует удивляться, если вам на глаза попадутся странные фигуры, потому что монастырь — это еще и прибежище для преследуемых, что, впрочем, является довольно доходным гешефтом. Дело в том, что вход в аббатство заказан не только ищейкам курфюрста и самого императора, но и доминиканцам-инквизиторам, которые рыщут повсюду. На священную землю Эбербаха они могут сунуть свои грязные лапы только с особого разрешения.

Слова каллиграфа вызывали у Магдалены все большее беспокойство.

— Откуда вам известно мое прошлое? — неожиданно выпалила она.

— Вы ошибаетесь, — миролюбиво возразил Венделин. — Я не знаком ни с вами, ни с вашим прошлым, и если вам так спокойнее, вы можете ничего не рассказывать. Я всего лишь высказал свои догадки. Если такая красавица, как вы, с вашими манерами и чувством собственного достоинства, которое вы не скрываете, прибывает в монастырь Эбербах, то на это могут быть только три причины: либо вы скрываетесь от преследования мужчины, либо убежали из женского монастыря, либо за вами гонится инквизиция, чтобы устроить процесс.

Магдалена согласно кивнула.

— Вы хитрый лис, Свинопас. Скажу вам правду: в некоторой степени ко мне относятся все три варианта. И каким-то коварным образом все три связаны между собой.

Писарь даже присвистнул, словно желая сказать: «Нелегкая судьба». Но потом природное любопытство все же одержало верх, и он доброжелательно произнес:

— Вы можете доверять мне. Если это облегчит вашу душу, расскажите мне историю вашей жизни!

Там, где ручей упирается в косогор, так что вода, утратив резвость, почти робко делает резкий поворот, Магдалена и Венделин Свинопас нашли укромное местечко, и она начала свое повествование. Страстно и обстоятельно, как богослов говорит о Нагорной проповеди, Магдалена изложила писарю всю свою жизнь: унылое существование в монастыре Зелигенпфортен, авантюрный побег и неожиданное знакомство с бродячей цирковой труппой. Не утаила и свою связь с Великим Рудольфо, его внезапную смерть и его странные отношения с тайным союзом, чьи многовековые знания помогли ему освоить мастерство канатоходца. Впрочем, она тщательно следила за тем, чтобы в ее рассказе не прозвучало название союза Девяти Незримых, а также то, что она сама однажды воспользовалась их познаниями и по канату взошла на одну из башен Майнцского собора. Она опасалась, что любопытный Свинопас будет вытягивать из нее новые подробности.

Писарь Венделин внимательно слушал ее рассказ, ни разу не перебив. Когда Магдалена закончила, он выжидательно посмотрел на нее, словно вопрошая, не последует ли продолжение, не сделала ли ее жизнь еще один, столь же волнующий зигзаг.

Тем временем жаркое солнце отбросило длинные тени и в конце концов взошло из-за холмов, обрамлявших Эбербахскую котловину. В монастырских стенах сразу проснулась жизнь. Повсюду, даже в наиболее отдаленных уголках, распахнулись двери. Слуги, выполнявшие в монастыре самую разную работу, устремились к длинному строению, расположенному слева от монастырской улицы. Там, в помещении с земляным полом, находилась трапезная для лиц не духовного звания. Монахи имели собственную трапезную по другую сторону квадратной крытой галереи. Хотя численность их была намного меньше, чем наемных работников, они где-то таились, во всяком случае, кроме аббата Николауса, Магдалена ни одного из них не видела.

— Это не должно вас удивлять, — заметил Венделин, отвечая на вопрос Магдалены. — Хотя орден и принадлежит якобы к числу самых смиренных, тем не менее господа монахи считают ниже своего достоинства разговаривать с нашим братом. Может, опасаются, что Вельзевул в образе писаря или бывшей послушницы вкрадется к ним в доверие.

Магдалена в изумлении переступила порог трапезной для наемных работников. Она располагалась непосредственно под отведенной ей кельей. Мощные своды сделали бы честь любой церкви. Шесть неуклюжих колонн, выстроившихся друг за другом, будто великаны, посреди помещения, делили трапезную на две половины, словно на два нефа. Бесконечный ряд столов по левую сторону предназначался для проголодавшихся женщин, справа садились мужчины.