Сюзанна ГРЕГОРИ - Нечестивый союз

– Что? – недоверчиво протянул Майкл. – Неужели ты подозреваешь Хэрлинга?

– А почему нет? – развел руками Бартоломью. – И сейчас ты сам убедишься, что подозрения мои отнюдь не безосновательны. Во-первых, Хэрлинг сам признался, что он член сатанинской секты. Причины, подвигнувшие его вступить в эту общину, мы пока оставим в стороне. Во-вторых, он был весьма заинтересован в том, чтобы бедняга Бакли сгинул бесследно – ведь Хэрлинг занял его должность. Для такого дела он вполне мог вступить в сговор с де Белемом. И третья причина, самая важная: откровенно говоря, я терпеть не могу этого надутого индюка!

– Ох, Мэтт! – в досаде воскликнул Майкл. – Мы говорим о серьезных вещах, а не о твоих личных пристрастиях. Признаюсь, мне Хэрлинг тоже не по душе. Но это еще не повод обвинить его во всех смертных грехах. Ты сам слышал, он заявил, что вступил в сатанинскую секту уже после исчезновения Бакли. Вряд ли де Белем сразу проникся к новичку доверием и сообщил, что пропавший вице-канцлер заточен в его собственном доме!

Некоторое время друзья шли в молчании. Заметив в дальнем конце улицы приземистый силуэт, Бартоломью сразу узнал отца Катберта. Тот вперевалку направлялся к ним. День стоял прохладный, но тучный священник изрядно запыхался. Лицо его покрывали бисеринки пота, а на сутане вокруг подмышек выступили темные пятна.

– Доброе утро, – выдохнул отец Катберт, поравнявшись с Майклом и Бартоломью. – Слыхали новость? У Барнуэлльских ворот произошло новое убийство. Погибла еще одна гулящая женщина. И преступник опять перерезал ей глотку.

– Откуда вам известно, как именно преступник умертвил свою жертву? – быстро спросил Бартоломью, и в голосе его слышалось откровенное сомнение.

Поймав на себе осуждающий взгляд Майкла, доктор понял, что хватил через край. Подозревая всех и каждого, вряд ли возможно докопаться до истины, сказал он себе. Неповоротливый толстяк отец Катберт никогда не сумел бы поймать проворную молодую женщину.

– Мне рассказал об этом мастер Джонстан, – пожав плечами, сообщил отец Катберт. – Я только что навещал его. Потеряв горячо любимую матушку, он пребывает в глубокой печали.

– Так его мать умерла? – удивился Бартоломью. – Я об этом не слышал. Да, для мастера Джонстана это большая утрата. Он так часто говорил о своей матушке. Кажется, он был очень к ней привязан.

– Они жили душа в душу, – кивнул отец Катберт. – Но теперь, переселившись в лучший мир, бедная женщина избавилась от страданий. Она была много лет прикована к постели.

С этими словами он добродушно помахал рукой и двинулся прочь. Бартоломью проводил священника глазами и увидал, как тот остановился поговорить с детьми, играющими с ржавым обручем от бочки.

– Мэтт, ты теряешь рассудок, – усмехнулся Майкл и потянул приятеля за рукав. – Уверяю тебя, отец Катберт чист, как неродившийся младенец. Неужели ты думаешь, что такой увалень будет по ночам охотиться за шлюхами?

– Да, скорее всего, отец Катберт здесь ни при чем, – пробормотал Бартоломью и, внезапно остановившись, схватил Майкла за сутану. – Я знаю, кто это сделал! – выпалил он. – Эрлик Джонстан!

Майкл прищурился и уставился на Бартоломью.

– Итак, Джонстан сказал отцу Катберту, что убийца вновь перерезал жертве глотку, – медленно произнес монах. – Спрашивается, откуда он об этом узнал?

Поразмыслив мгновение, Майкл досадливо стряхнул руку Бартоломью, все еще сжимавшую его сутану.

– Нет, Мэтт, ты опять возводишь на человека напраслину! Джонстан живет поблизости от Барнуэлльских ворот. Он вполне мог услышать шум, поднятый вокруг мертвого тела, выйти и взглянуть на него. Что касается прежних жертв, то, будучи университетским проктором, он имел право осмотреть их.

– Я не о том! – нетерпеливо махнул рукой Бартоломью. – Его мать! Помнишь, Джонстан повредил лодыжку, когда мы с ним лазали по крыше церкви Всех Святых! Я спросил, есть ли кому о нем позаботиться. И он заверил, что за ним будет ухаживать матушка. А отец Катберт только что сказал, что она много лет была прикована к постели.

– Ну, это тоже ничего не значит, – пожал плечами Майкл. – Скорее всего, Джонстан просто не хотел, чтобы ты о нем беспокоился.

– Отец Катберт, постойте! – крикнул Бартоломью, припустив вслед за грузным священником. – Скажите, когда умерла мать мастера Джонстана?

Отец Катберт остановился, явно удивленный возбужденным видом доктора и неожиданным интересом, который тот проявил к кончине пожилой леди.