Эллис Питерс - Смерть на земле горшечника

Он был в долгу перед нею за ее откровенность, и она могла ожидать от него того же.

— Не расскажете ли вы мне, — попросила она, — всю эту историю в подробностях? Ведь я знаю лишь то, о чем болтают вокруг. Помогите мне понять, какого рода опасность ему угрожает? Виновен он или нет? Но ведь он, во всяком случае, не позволил, чтобы другой человек был несправедливо осужден!

И Кадфаэль честно поведал ей все, начиная с того момента, когда монахи провели плугом на поле первую борозду. Она внимала ему, нахмурившись и вся обратившись в слух. Она отказывалась верить, что в юноше, посетившем ее с такой благородной целью, таится нечто порочное. Но одновременно не могла она и не считаться с теми доводами, которые побуждали других подвергать его слова сомнению. В конце рассказа она испустила глубокий вздох и закусила губу, раздумывая над услышанным.

— А вы признаете за ним вину? — спросила она прямо, пристально глядя на Кадфаэля.

— Я полагаю лишь, что он знает нечто такое, о чем не считает нужным никому рассказывать. Больше я ничего не могу вам сказать. Все зависит от того, рассказал ли он нам правду о том кольце.

— Но брат Руалд ему доверяет? — спросила она.

— Несомненно.

— Он ведь знает его с младенческих лет?

— В какой-то мере — да, — с улыбкой ответил Кадфаэль. — Конечно, он гораздо лучше нас знает этого молодого человека и явно не подозревает его ни в чем дурном.

— Я — тоже. Но одно не выходит у меня из головы, — очень серьезно сказала Пернель. — По-вашему, он знал об этой истории с покойницей еще до того, как отправился навестить родных в Лонгнер? Хотя сам он утверждает, что только в Лонгнере об этом узнал? Если вы правы, если ему все рассказал брат Жером еще до того, как Сулиен пошел за разрешением к аббату Радульфусу, почему он умолчал о кольце, не сообщил того, что должен был сообщить? К чему надо было ждать следующего дня? Получил ли он это кольцо недавно, как он рассказывал, или оно принадлежало ему с давних пор, но он мог бы избавить брата Руалда еще от одной мучительной ночи. Если он человек с такой нежной душой, каким кажется, отчего он заставил другого нести такую тяжкую ношу еще один лишний день?

Это было единственное соображение, таившееся в глубине сознания Кадфаэля, которое он никак не мог истолковать. Если Пернель тоже недоумевает по этому поводу, пусть она поделится с ним своими мыслями. Ведь над этой загадкой Кадфаэль до сих не слишком раздумывал. И он сказал ей прямо:

— Я не двигался в этом направлении. Это повлекло бы за собой необходимость расспрашивать брата Жерома, а мне не хотелось бы этого, пока у меня не созреет уверенность в основательности моих подозрений. Но на ум приходит лишь одна причина: по тем или иным соображениям Сулиену хотелось убедить всех, что он услышал о случившемся только в Лонгнере.

— Отчего бы это? — недоуменно спросила она.

— Полагаю, ему хотелось поговорить с братом до того, как принять относительно своего будущего то или иное решение. Он ведь долго отсутствовал. И ему надо было увериться, что его семье ничто не угрожает после этой истории, о которой он только что узнал. Естественно, что он хотел позаботиться об их интересах, тем более, что не виделся с родными так долго.

С этим она согласилась, многозначительно кивнув головой:

— Конечно, его это заботит, но я вижу еще и другую причину, отчего он медлил с признанием. Уверена, вы думаете так же.

— И в чем эта причина?

— А в том, что у него тогда еще не было кольца, — решительно заявила Пернель. — Он не мог его показать потому, что оно находилось в Лонгнере. И он поехал туда за ним.

Она высказала это с такой прямотой и смелостью, что Кадфаэль не мог не оценить этого. У нее было твердое мнение, что Сулиен невиновен, и доказать это всему миру было ее единственной целью. Но вера Пернель в спасительность правды неудержимо влекла ее искать эту правду. Она была убеждена, что правда окажется на ее стороне.

— Я знаю, — сказала она, — что это объяснение вроде бы еще больше вредит ему, но это не так. Ведь он невиновен. И я убеждена, что он поступил правильно. Нет иного пути, как только рассмотреть каждую возможность. Я знаю, вы скажете, Сулиен полюбил ту женщину — он сам в этом признался, и если она отдала кольцо другому мужчине, чтобы уязвить мужа, то этим мужчиной мог быть Сулиен. Как, впрочем, и любой другой. И хотя я не буду пытаться, сняв вину с одного, перекладывать ее на другого, но Сулиен был не единственным ближайшим соседом горшечника. И не одного его привлекала к себе эта женщина — по общему мнению, она была красавицей. Если Сулиен располагает сведениями о том, кто совершил преступление, и при этом не хочет или не может их обнародовать, он тем самым защищает и своего брата, и себя. Я не поверю, — горячо произнесла она, — что у вас не было подобной мысли!