Нэнси Бильо - Крест и корона

— Тут еще и в о роны есть, — пробормотала Бесс. — Когда я рассказала об этом друзьям своей сестры, они мне не поверили. Сказали, дескать, я все выдумываю. Делать мне больше нечего. Да тут повсюду крысы и вороны. Но люди почему-то считают, что Тауэр выглядит совсем иначе.

Я не прерывала Бесс, надеясь, что болтовня хоть немного успокоит ее нервы.

После ее внезапного визита прошло меньше часа. За это время я сумела убедить служанку помочь мне. И теперь, нацепив сооруженный на скорую руку белый капюшон, я изображала Сюзанну — несла стопку чистого постельного белья. Узнику, которого на следующий день собирался допрашивать герцог Норфолк, полагалось переменить белье — именно это мы и собирались сказать, если кто-нибудь вздумает нас остановить. Мы с Сюзанной обе были черноволосые, одного роста и сложения. Правда, она была на пять лет старше меня, но я надеялась, что в темноте смогу сойти за Сюзанну: если буду следовать за Бесс, опустив глаза в пол и поглубже натянув капюшон — неотъемлемую принадлежность ее туалета. У них тут, к слову сказать, была своя иерархия: поскольку Бесс прислуживала самой леди Кингстон, она должна была идти впереди.

Пока нам попался только один бифитер — он просматривал какие-то бумаги на главном этаже Бошам-Тауэра. Я старалась нести белье, держа его как можно выше, чтобы не было видно лица. Похоже, Господь внял моим молитвам: пока что дерзкий план работал. Бифитер взглянул на Бесс, отпер дверь в туннель, и мы пошли вниз по ступеням.

В Белую башню… к моему отцу.

Я так часто вспоминала его, но не могла поверить, что сейчас увижу, поговорю с ним и посоветуюсь, как вести себя завтра на допросе. Бесс сказала, что мы можем остаться там всего несколько минут. Хватит ли времени, волновалась я, будет ли у меня возможность задать ему тот вопрос, который не давал мне покоя вот уже несколько месяцев. К несчастью, это был тот же самый вопрос, который грубо бросил мне в лицо герцог Норфолк: «Ваш отец чуть не подорвал себя порохом. На кой черт ему понадобилось делать это ради выблядка его казненного брата?» Я и правда не знала, что подвигло моего отца на такой странный поступок. В глубине души я опасалась, что, оставшись без жены и дочери, бедняга немного свихнулся от одиночества в Стаффордском замке. Я уже поклялась себе, что если мы с ним каким-то чудом освободимся из Тауэра, то я посвящу свою жизнь отцу. О возвращении в Дартфорд, разумеется, не могло быть и речи. Я слишком серьезно провинилась перед Доминиканским орденом. Но если бы я смогла ухаживать за отцом в Стаффордском замке или в каком-нибудь другом месте, которое он сам выберет, то всю жизнь благодарила бы Господа за Его милосердие. Я представляла себе эту картину — как я наливаю отцу суп, а он, выздоровевший, улыбается мне. Борзые лежат у его ног, а в камине весело пылает огонь.

Внезапно Бесс резко остановилась, и я врезалась в нее. Она чуть не выронила ключи.

Впереди посередине туннеля скакали две огромные крысы. Они не бросились прочь при виде людей, как это делали другие твари, а лишь чуть повернули в нашу сторону головы: в их огненно-красных глазах отражалось пламя свечи.

— Господи спаси, — прошептала Бесс. — Правда, они похожи на демонов? Это дурной знак, госпожа, уж поверьте мне.

Я должна была прогнать этих крыс, иначе моя спутница могла струсить. Я медленно обошла ее, встала спереди. Сердце так и рвалось из груди. Я сделала один шаг вперед, потом другой.

Крысы не шелохнулись.

— А ну кыш! — закричала я и изо всех сил топнула ногой прямо у них перед головами.

Испугавшись, обе крысы бросились к норе в стене туннеля. Первая моментально протолкнула внутрь свое жирное тело, вторая помедлила немного, словно застряла, но потом, покрутившись, тоже проскользнула внутрь; ее толстый хвост ударял по стенкам норы, словно хлыст. Наконец она исчезла совсем.

— Спасибо, — сказала Бесс. В пламени свечи ее лицо было бледным, как воск, на верхней губе выступили капельки пота.

— Мы ведь уже почти пришли? — спросила я.

— Да. Смотрите. — Она подняла свечу, свет распространился чуть дальше, и я увидела в конце туннеля ступеньки. При этом ее рука снова задрожала, и служанка бросила на меня виноватый взгляд. Мы обе понимали, что именно здесь, в Белой башне, риск попасться особенно велик.

Я переместила тюк с бельем на левое бедро и положила правую руку на плечо Бесс.

— Аллилуйя, хвалите имя Господне, хвалите, рабы Божьи! Воздвигните руки ваши к святилищу и благословите Господа Бога вашего! Взываю к Тебе, Господи, услышь голос мой! Да будут уши Твои внимательны к голосу моему, когда я взываю к Тебе, и защити меня! Аминь.