Нэнси Бильо - Крест и корона

Сестра Рейчел как раз принесла ему еду.

— Папа! — воскликнула я.

— Джоанна, доченька. — Голос его звучал совсем слабо. Ничего: главное, что он жив.

Сестра Рейчел отошла в сторону, чтобы не мешать мне, и я заключила отца в объятия. Он сильно замерз, и даже сквозь одежду я почувствовала, как бедняга исхудал. Слезы побежали по моим щекам, а я все не выпускала его из объятий и благодарила Бога за то, что Он вернул мне отца.

— Моя девочка, — прошептал папа, гладя мои волосы. — Моя бедная маленькая девочка.

В этот момент за спиной у меня что-то со звоном стукнулось об пол. Я повернулась и увидела мальчика лет четырех с огненно-рыжими волосами, которые отливали золотом в лучах зимнего солнца. Широко улыбаясь, он схватил со стола серебряную кастрюльку и швырнул ее на пол.

— Артур, этого делать нельзя, — сказал отец. — Веди себя прилично.

— Кто этот мальчик? — спросила я.

Отец изо всей силы сжал мою руку.

— Это Артур Булмер. Сын Маргарет.

Через несколько минут мы остались одни. Отец просил об этом так настойчиво, что все подчинились. Сестра Винифред сказала, что отведет Артура на кухню: наверняка там найдется, чем угостить малыша. Удалился и брат Эдмунд, предварительно приготовив для моего отца горячий компресс. Джеффри наблюдал за всем этим от двери, сложив на груди руки.

— Мы поговорим с вами позднее. Пожалуйста, не уходите далеко. Хорошо, господин Сковилл? — обратился к нему отец. Даже теперь, несмотря на страшную слабость, в его голосе звучала властная нотка, свойственная всем Стаффордам.

— Конечно, сэр Ричард, — уважительно ответил Джеффри. Он кивнул мне и вышел вместе с братом Эдмундом.

— Выпей, пожалуйста, — сказала я, протягивая ему чашку с горячим бульоном.

— Давай чуть позже, Джоанна.

— Нет уж, — не уступала я. — Пей прямо сейчас. — Я улыбнулась ему. — Тебе придется привыкать подчиняться моим приказам, скоро я сама буду кормить тебя обедами.

Он вопросительно посмотрел на меня.

— Дартфордский монастырь закроют весной, — сказала я. — До этого времени я останусь здесь. А потом приеду в то место, которое ты выберешь, и мы станем жить вместе.

Отец покорно отхлебнул из чашки. Мне показалось, что подобная перспектива, вопреки ожиданиям, не слишком его обрадовала. Хотя, возможно, он просто слишком замерз и устал.

— Я должен поговорить с тобой, Джоанна. Пожалуйста, выслушай меня внимательно. Разговор предстоит не из легких. Боюсь, он будет самым трудным в моей жизни.

Сердце мое забилось быстрее, я взяла табурет и пристроилась рядом с отцом. Он сидел на краю постели, положив руки на колени, возвышаясь надо мной.

— Речь пойдет об Артуре, — сказал он.

Я кивнула, начиная понимать.

— Ты хочешь, чтобы он жил с нами? Конечно, отец. Я хочу участвовать в воспитании сына Маргарет. Правда, меня несколько удивляет, что родные ее мужа согласились отдать ребенка тебе.

Он закрыл глаза. Прошло несколько мгновений. Я услышала голоса за дверью. Один из них принадлежал Джеффри. Констебль оставался поблизости, как и обещал.

Отец снова открыл глаза.

— Джоанна, вообще-то, это мой сын.

Я недоуменно посмотрела на него:

— Но ты же сам только что сказал, что Артур — сын Маргарет.

Я видела, как дрожат руки отца, лежащие у него на коленях.

— Все правильно: это наш общий ребенок — Маргарет и мой. — Он снова закрыл глаза.

— Что за ерунда, — возмутилась я. — Ты нездоров, отец, иначе не стал бы говорить такую дикость. Я позову брата Эдмунда — он даст тебе лекарство.

— Нет! — Он схватил меня за руку. — Не зови никого, Джоанна! Тебе придется меня выслушать.

Я замерла. Я ни разу в жизни не ослушалась отца, но сейчас… Отчего сейчас у меня вдруг так невыносимо заболело сердце?

— Помнишь, летом тысяча пятьсот тридцать третьего года я поехал по делам в Лондон? — Я не сказала в ответ ни слова. Но вопрос был чисто риторический, поэтому отец продолжил: — Я шел по улице и внезапно увидел Маргарет. Она за день до этого сбежала от мужа и теперь сама толком не представляла, куда податься и что делать.

Он некоторое время помолчал, а затем продолжил:

— Я не знаю, что тебе известно о ее первом супруге — Уильяме Чейне. Но поверь мне, это был преотвратительный тип, насквозь порочный человек. Напрасно Норфолк их сосватал. Только представь, вскоре после женитьбы новобрачный подхватил где-то сифилис! Бедная Маргарет всеми правдами и неправдами старалась держаться от него подальше. Но время от времени Чейн предъявлял на нее супружеские права. А потом все стало еще хуже. Если помнишь, в тысяча пятьсот тридцать третьем году Анна Болейн была беременна, и все надеялись, что она родит наследника престола. Норфолк посещал короля и однажды взял с собой Чейна, который приказал жене сопровождать его, хотя она всегда ненавидела придворную жизнь. В тот день король впервые увидел Маргарет. — На лице отца появилась гримаса отвращения. Он начал говорить очень быстро, словно хотел как можно скорее закончить свой неизбежный рассказ обо всех этих ужасах и гнусностях. — Генрих, пока королева была беременна, начал заводить любовниц. Конечно, когда он увидел Маргарет, то загорелся желанием обладать ею. Он, помнится, даже сказал кому-то, что не видел женщины красивее. К тому же король знал, что она дочь Бекингема. Вероятно, это лишь подогревало его порочную страсть. Он велел Норфолку, который всегда был готов играть роль сводника, привести к нему Маргарет. Норфолк страшно обрадовался: еще бы, ведь теперь женщина, преданная Говардам, будет услаждать короля. По крайней мере, он так полагал. Чейну было приказано в ту же ночь доставить Маргарет в королевскую опочивальню.