Валентин Лавров - Триумф графа Соколова

— В Берлине и Петербурге мы тоже обязаны ее проследить, но в Москве принять неотложные меры — сам Бог велел.

— Да знаете ли вы, полковник, сколько у меня всего филеров? Раз-два и обчелся.

— Не раз-два, а лишь в основном штате сорок человек.

— Надо будет мобилизовать человек тридцать, а кто станет проводить обычную повседневную работу? Мы должны оголить посты на вокзалах, через которые пудами тащат взрывчатку и подрывную литературу? И что это за фигура — как ее, Блям, Блан?!

— Блюм, в нашей картотеке не числится. Но по адресной книге я отыскал некую Елизавету Романовну Блюм. Нынче ранним утром навестил ее в доме номер восемнадцать по 1-му Знаменскому переулку, это в Сретенской части. Увы, меня ждало разочарование. Несколько ранний визит чуть не до смерти напугал добропорядочную одинокую даму, которой далеко за сорок, учительницу пения 4-й мужской гимназии на Покровке.

— Вот видите! А если дама пожалуется на нашего сотрудника прокурору?

Соколов укоризненно покачал головой:

— Ну и ну, что за святая наивность? Я ведь пришел якобы с почты, принес телеграмму, да по ошибке забрел не туда, куда следует. Так что жаловаться не на кого. К тому же познакомился, поговорил по-французски, оглядел крошечную квартирку и расшаркался. Дама была очарована и пригласила еще раз заходить — в любое время.

— Ну ловок!

Мартынов немного посопел и принялся снова ворчать:

— Слов нет, хорошо бы арестовать террористку Блюм. Но согласитесь, что эта птица не столь уж важная. Не Савинков это, не Виктор Чернов или хотя бы ваш приятель, с которым водку в Поронине пили и которого с моста хотели утопить. Как его?

— Ульянов-Ленин.

— Вот, он самый.

Соколов самым ласковым голосом, что обычно предвещало бурю, пробасил:

— У тебя, Александр Павлович, такая золотая голова, а рассуждаешь словно задроченный гимназист! Эту девицу нам важнее схватить, чем выявить сто пудов прокламаций, которые давно никто не читает, а лишь в сортир носят. У тебя мало сил? Договорись с начальником сыскной полиции Карлом Маршалком. Он поймет нас. Можно будет задействовать наиболее толковых из его филеров. Там есть прекрасные ребята, один Гусаков-младший чего стоит! Александр Павлович, ведь речь идет о покушении на Государя и его Августейшую семью…

Мартынов уже без прежнего упрямства проворчал:

— Но у нас пока нет даже толкового словесного портрета!

Соколов живо возразил:

— Почему нет? Я тебе доложил словесный портрет, как мне его представил Гарнич-Гарницкий. Если желаешь особую примету — родимое пятно с полкопейки чуть выше лобка.

Мартынов рассмеялся:

— Но эта примета годится лишь для самого Гарнич-Гарницкого. — И нахально улыбнулся: — И для вас, полковник, с вашей неотразимостью.

Соколов встал с кресла, медленно подошел к столу и вдруг ухватил Мартынова за ухо. Он начал безжалостно трепать его, приговаривая:

— Вот тебе за амикошонство, вот за наглость!

Мартынов вырвался, возмущенно закричал:

— Да как вы смеете, полковник, да я вас!

Сыщик невозмутимо отвечал:

— Я могу в постель положить и английскую королеву, коли это вызывается оперативной обстановкой и пойдет на благо Российской империи. Но давать мне подобные советы — весьма, сударь, глупо и бестактно. Для первого раза ограничусь, однако, сей выволочкой. Но впредь советую быть осмотрительней.

Мартынов, ставший красным, как вареный рак, сдался:

— У вас какие-то разбойничьи приемы!

— Не сердись, сам виноват — меня прогневал.

— И без ваших штучек дам команду. Филеры уже сегодня возьмут под неусыпное наблюдение Немецкую и прилегающие улицы. — Начальник охранки подошел к висевшей на стене карте. — Вот отсюда, — провел пальцем, — от Елоховской и Покровской до Вознесенской и Кукуевской. Но только трое суток, ни часом больше.

— А еще что?

— Усилим наблюдение на вокзалах — силами железнодорожных жандармов. Опросим всех поголовно дворников и городовых, те проглядят все домовые книги в названном районе. — Протянул руку Соколову: — Большое вам спасибо, Аполлинарий Николаевич, за эти важные сведения. И срочно сообщу о готовящемся покушении на Государя и Августейшую семью руководству дворцовой охраны князю Трубецкому. Он после недавней смерти дворцового коменданта Дедюлина исполняет эти обязанности.

— Джунковскому я уже протелефонировал.

— Благодарю! По счастью, Владимир Федорович еще в Москве. Вести дело Маслобоева назначу кого-нибудь из опытных следователей.