— Не двигайтесь! — закричал Николя, вскакивая на ноги; из разбитого носа у него текла кровь. — Все меры приняты! Он от нас не уйдет!
Раздались глухие звуки, их сменила тишина, затем послышался шум голосов, следом за которым почти одновременно грянули два выстрела; и снова воцарилась тишина. Наконец дверь медленно отворилась, и пошатываясь, в кабинет вошел Бурдо. По виску его стекала тоненькая струйка крови. Не удержавшись на ногах, инспектор рухнул на стул. Комиссар бросился к нему.
— Он хотел выскочить в окно, а я пытался помешать ему. Он пригрозил мне пистолетом; мы выстрелили почти одновременно. Он промахнулся… ну, в общем, пуля слегка задела висок. А моя пуля достигла цели, и он навзничь упал во двор. Однако негодяй оказался опасным противником!
— Правда, правда, — воскликнул Ла Врийер, — этот дом воистину проклят.
Все молчали; тем временем Николя, скинув фрак, оторвал рукав рубашки и, несмотря на смущение инспектора, принялся перевязывать ему голову. Ла Врийер сбегал к себе в комнату, где хранил запас вина, принес бутылку с ликером, наполнил два стаканчика зеленоватой жидкостью и протянул обоим сыщикам. Все сели.
— Еще один вопрос, Николя, — проговорил Ленуар. — Подозреваю, что медальон явился ловушкой, расставленной вами Ластиру, а точнее, Энефьянсу?
— Вы совершенно правы, сударь. Преступник не знал, что сей предмет, якобы найденный в сундуках, принадлежавших подлинному шевалье де Ластиру, не имеет к нему никакого отношения. В этой коробочке из меди и стекла ничего не было. Но я был уверен, что преступник непременно решит, что, роясь в вещах настоящего Ластира, которые тот перед отъездом с миссией к Гайдару Али, без сомнения, оставил на складе в Пондишери, он этот медальон не заметил.
— Он мог предположить, что этот медальон вы взяли вовсе не в багаже.
— Не исключено. В любом случае он должен был опасаться такой находки. Разумеется, он также мог предположить, что я нашел медальон с портретом Ластира здесь, во Франции.
— Да, да, — запинаясь, проговорил Ла Врийер. — Но в таком случае он мог бы и не отвечать на ваш выпад. Тогда никто бы не усомнился, что он именно тот, за кого себя выдает.
— Нет, такого случиться не могло, ибо в этом случае я бы предъявил свой последний аргумент…
И он вытащил из кармана фрака маленькую овальную табакерку с портретом на крышке.
— …портрет подлинного шевалье, который тот вместе с драгоценностями оставил на хранение своему нотариусу перед отъездом в Индию. И, как видите…
Он протянул магистратам табакерку.
— …Энефьянс нисколько не похож на Ластира, — заключил Ленуар.
— Вот почему он не собирался сдавать позиции; понимая, что отступать некуда, он надеялся как-нибудь выкрутиться. Перевод часов нельзя считать уликой, ибо подтвердить его мы не могли. А эту улику он опровергнуть бы не смог: если он не Ластир, чей портрет у нас имеется, значит, он может быть только Энефьянсом. Осталось только выяснить: каким образом он сумел обмануть бдительность министра морского флота?
Припомнив Сартину его ослепление, Николя продолжил, наслаждаясь своей маленькой местью:
— Хотя, думается, это действительно навсегда останется тайной. Видимо, мошенник обладал рекомендацией какого-то очень высокопоставленного лица, раз он осмелился явиться к такому проницательному магистрату, как вы, сударь! Впрочем, все это уже выше моего воображения.
— О, об этом даже говорить не стоит, загадка все равно останется нерешенной, — отмахнулся Сартин, не обращая внимания на устремленный на него пристальный взгляд Ла Врийера. — Готов признать: мною гнусно воспользовались. Я даже не попросил его предъявить послужной список. К счастью, все, наконец, уладилось. И я очень рад, что помогал вам на протяжении всего столь деликатного расследования. В ваших действиях, как всегда, присутствует талант, присущий всем моим людям.
Николя промолчал. Непорядочность министра являлась неотъемлемой частью его обаяния. Только председатель Парламента Сожак мог соперничать с ним в лицемерии.
— Отлично, отлично, — пробурчал Ла Врийер. — А что прикажете делать с вашим Камине? Преступника нет, ибо он умер, следовательно, нет и судебного процесса. В таком случае полная секретность, так как, с какого конца к этому делу ни подойди… в начале злоупотребили доверием Сартина, а в конце обнаружили преступника на улице Вандом, рядом с… ну, вы понимаете, с кем, грозным… В общем, пусть правосудие разбирается с ним как с мошенником и зачинщиком драки. Мы дадим Тестару дю Ли, нашему судье по уголовным делам, надлежащие указания, и тот все сделает быстро и без шума. А ваш мошенник пусть радуется, что его не привлекли как соучастника убийства.
Читать дальше