Жан-Франсуа Паро - Мучная война

Николя Ле Флок — комиссар полиции Шатле

Луи Ле Флок — его сын, ученик коллежа

Сартин — министр морского флота

Ленуар — начальник полиции Парижа

Альбер — его преемник

Пьер Бурдо — инспектор полиции

Сен-Флорантен, герцог де Ла Врийер — министр Королевского дома

Граф де Вержен — министр иностранных дел

Барон де Бретейль — посол Франции в Вене

Тестар дю Ли — судья по уголовным делам

Аббат Жоржель — секретарь посольства в Вене

Шевалье де Ластир — подполковник

Жак Мурю — булочник

Селеста Мурю — его жена

Юг Парно — ученик

Дени Камине — ученик

Анн Фриоп — ученик

Лепрево де Бомон — бывший секретарь

Матиссе — откупщик

Папаша Мари — привратник в Шатле

Сортирнос — осведомитель

Рабуин — агент

Эме де Ноблекур — прокурор в отставке

Марион — его кухарка Пуатвен — его лакей

Катрина Госс — бывшая маркитантка, служанка Николя Ле Флока

Гийом Семакгюс — корабельный хирург

Ава — его кухарка

Д’Арране — адмирал

Эме д’Арране — его дочь

Триборт — его дворецкий

Господин де Жевиглан — доктор

Тьерри де Виль д'Аврэ — первый служитель королевской опочивальни

Лаборд — его предшественник, в настоящее время генеральный откупщик

Шарль Анри Сансон — парижский палач

Ретиф де Ла Бретон — журналист, писатель

Мэтр Вашон — портной

Жак Ниверне — сапожник

Жюстен Белом — архивариус Ост-индской компании

Полетта — содержательница борделя

Гурдан — содержательница борделя

Колетта — ее служанка

Четверг, 2 марта 1775 года

В задумчивости Николя созерцал скопление надгробий, теснившихся на полу подземной часовни Капуцинов. Тяжелые металлические плиты, часть которых успела подвергнуться окислению, а часть еще поблескивала свежестью металла, пробуждали в нем мысль о кораблекрушении. Потемневшие от времени свинец, цинк и серебро, украшавшие надгробия, местами отражали неровный свет, проникавший сквозь узкие щели цветными полосками, словно на пути его поставили призму. Куда ни повернись, взор непременно падал либо на барельефные портреты, либо на изваяния бренных останков и прочих повергающих в трепет фигур, а также поверженных символов власти — корон и скипетров. В это пропахшее сыростью и свечной гарью подземелье, именуемое Императорской криптой, его привел монах-капуцин в темной рясе с непременным капюшоном. Николя стоял и думал, насколько это захоронение Габсбургов, место паломничества каждого прибывшего в Вену иностранца, отличается от подземной часовни собора Сен-Дени, где покоятся Бурбоны. После смерти Людовика XV он спускался туда дважды: один раз самостоятельно, чтобы отдать последний долг своему покойному повелителю, а в другой раз — сопровождая мадам Аделаиду, пожелавшую преклонить колени перед небольшим кирпичным саркофагом, внутри которого был замурован гроб с телом ее отца. В ожидании он бродил по коридору, где по обеим сторонам тянулись строгие ряды гробов опочивших венценосцев, предусмотрительно водруженных на железные козлы. Последнее пристанище августейших особ в Сен-Дени выглядело мирным и домашним приютом, в то время как здесь на него со всех сторон взирали пробуждавшие ужас лица, а хаотичное расположение саркофагов создавало впечатление, что захоронения производились впопыхах и наугад. Прислонившись к колонне, он принялся вспоминать события последних месяцев. Успех его последнего расследования, позволившего снять с министра Королевского дома, герцога де Ла Врийера, крайне неприятные обвинения, снискал ему расположение Ленуара. Отныне новый начальник полиции полностью доверял ему.

В начале года ему поручили сопровождать эрцгерцога Максимилиана Австрийского из Брюсселя в Париж. Ему предстояло обеспечивать не только безопасность принца, путешествовавшего инкогнито под именем графа Бургау, но и оказание ему военных почестей по прибытии в расположение гарнизонов, равно как и необходимого почета и знаков внимания, положенных брату королевы.