Саймон Моуэр - Евангелие от Иуды

— А вы это все опровергли.

Он пожал плечами.

— С самого начала было ясно, что эти фрагменты относятся к более раннему периоду — как минимум, ко второму веку. Видите эти буквы? — Она смотрела и слушала его, в буквальном смысле сфокусировав внимание — словно свойственные ей остроумие и насмешливость собирала в пучок некая линза. — Это то, что мы называем zierstill , декоративный шрифт. Видите гамму? Второй век, по меньшей мере. А тут еще эти подписанные йоты, отмершие ко второму веку… Я вдруг подумал: Боже, эти фрагменты могут быть старше, чем райландские! [8] Имеется в виду Райландский (Манчестерский) папирус, который был найден в 1935 г. в Египте и считается наиболее древним памятником Нового Завета. (Примеч. ред.) — Он оторвал взгляд от изображения. — И я понял, что эта находка — настоящая сенсация. Самый ранний новозаветный текст со Священной земли. Возможно, самый ранний из ныне существующих.

Остальные картинки поступали к нему посредством телефонных линий. Раз в несколько дней он подключался к серверу Библейского центра, где его уже ждали картинки — по два изображения каждого фрагмента, оснащенные порядковым номером, и все. Одна картинка могла быть высокого разрешения, а потому грузилась довольно долго; другая могла быть уменьшена, чтобы дать лишь общее представление. Истрепанные обрывки папируса разворачивались на экране компьютера и зависали в светящихся прямоугольниках, точно кусочки старинного, потертого ковра, точно стяги с триумфальных шествий. Они создавали иллюзию реальности. Можно было разглядеть тени, отбрасываемые ими на белый фон; можно было различить отдельные волокна, отслоившиеся по краям. Ряд тускло-коричневых флажков сигнализировал из прошлого, как странный, таинственный семафор:

…и Он очистит гумно свое… [и соберет пшеницу Свою в]… житницу, а солому сожжет огнем неугасимым… [9] МатфеяЗ:12.

Фрагменты Евангелия от Матфея, найденные в месте, которое, вероятно, имеет непосредственное отношение к самой Еврейской войне и сожжению Храма. Он читал самые ранние евангельские тексты из ныне известных; он делал то, о чем мечтал в раннем детстве, когда просиживал часами в семинарской часовне, всеми забытый, одинокий сирота, и размышлял; он простирал руку, дабы коснуться истории Иисуса.

Первая статья появилась в «Таймс»: «Новые находки у Мертвого моря подтверждают историческую достоверность Нового Завета». Таблоиды выразились более лаконично: «Папирус доказывает правдивость Евангелий». Умеренная сенсация отозвалась слабым эхом по всему миру на газетных страницах (разумеется, передовицы этому не посвящали) и в кратких упоминаниях в завершение выпусков новостей. Лео Ньюман оказался в тесной полутемной комнате на студии «Би-би-си» в Риме, где ему пришлось беседовать с бесплотным голосом из Лондона, задававшим вопросы вроде: «Как это поможет наполнить историю Иисуса новым смыслом в XXI веке?» Группа американских ученых попыталась доказать, используя сложный компьютерный анализ, что фрагменты не имеют никакого отношения к христианству, а являются давно утерянной частью книги пророка Осии. Сам Папа Римский нанес неофициальный визит в Институт, где лично взглянул на изображения и трясущейся рукой осенил голову отца Лео Ньюмана. «Лев, борющийся за истину, — сказал он. — Голос истины в преддверии смены тысячелетий».

«Господи, убереги меня от греха гордыни», — молился Лео, пока волны потрясения разносились по всему миру и затихали, точно далекая гроза.

Он смотрел, как она ходит по хранилищу рукописей — яркая вспышка цвета среди серого и коричневого, броский мазок светскости среди нарочитой праведности.

— Вам не кажется, что во всем этом чувствуется тлетворный запашок чьих-то амбиций? — Она наконец-то заговорила с ехидцей, с той вяжущей иронией, которая его чрезвычайно интриговала. — Разве в этом нет гордыни и амбиций? А ведь веры должно быть достаточно…

— Похоже, одной веры никогда не достаточно.

— Что это значит? У вас что, недостаточно веры? Вы же священник.

— Дело не в нехватке веры, хотя и это тоже всегда присутствует. Дело во вмешательстве других факторов — мирских.

Мэделин какое-то время ждала продолжения, стоя у окна и глядя на него с тем выражением на лице, которое оставила погасшая улыбка: это было выражение озабоченности и легкого смущения. Затем она внезапно сменила тон.

— Мне пора, — сказала Мэделин, демонстративно поглядывая на часы. — Боюсь, буду вынуждена оставить вас наедине с вашими текстами. — Сказав это, она принялась искать свои вещи — сумку и шарф. А как же зонтик? Зонтик она сдала на входе в хранилище. — Большое спасибо, что показали мне все это, Лео. Это было восхитительно. — И опять легкая игривость в голосе, резкая смена интонации, вызывающее неловкость чувство, что ее место только что занял другой человек.