Георгий Метельский - Тайфун над пограничной заставой

— Есть, товарищ старший лейтенант... Извините. — Последнее слово старшина сказал, обращаясь ко всем сразу, поставил на стол стопку с вином и торопливо вышел.

— А нам что, так и держать свои сосуды? — поинтересовалась Наташа.

— Зачем же? Надо срочно выпить, — ответил Бочкарев.

— Авось успеем, — добавил Иван.

На этот раз ничто не помешало, все дружно выпили, Николай Павлович похвалил коньяк, Анна Михайловна — самодельное вино, вызвав благодарную улыбку на лице Стародубцевой.

— Что-нибудь интересное нашли за этот сезон? — спросил Бочкарев, обращаясь к геологам.

— Нефтью попахивать стало, Василий Иванович, — ответил начальник отряда. — И, что самое любопытное, вот этот муж, — он кивком головы показал на Ивана, — умудрился обнаружить ее в термальных источниках. Можно сказать, впервые не только на Камчатке, но и вообще впервые.

— Это очень важно? —спросила Тоня.

— Для теоретиков. Возможно, что Менделеев все- таки прав, отстаивая свою теорию неорганического происхождения нефти.

— Бог с ней, с теорией! — Бочкарев весело махнул рукой. — Давайте наполним бокалы. Меня, как начальника заставы, больше всего интересуют практические вопросы, точнее, не увеличится ли с будущего года число людей на моем участке?

— С будущего — нет. Кроме нас, пожалуй, никто не рискнет сунуть нос в эти благословенные места. А вот годика через три, пожалуй, нагрянут к вам в гости геофизики, человек тридцать.

— Через три года... — Тоня вздохнула.

— После геофизиков, — продолжал Николай Павлович, — если подтвердится прогноз, буровую поставят. Ну, до этого еще лет пять ждать.

— Ой, как долго!.. Сколько ж мне тогда будет?

Тоня смешно задумалась, подсчитывая в уме.

— Тонечка, не надо! — ласково сказала Анна Михайловна. — Все равно и через пять лет вы останетесь таким же очаровательным ребенком.

— У нее самой ребеночек будет, — подала голос Стародубцева.

Тоня смутилась.

— Да ну вас, Надежда Петровна.

— А что, дело житейское. Нянчить тебе помогать буду.

— А вы что, еще и эти пять лет думаете здесь жить? — Тоня не то испуганно, не то удивленно посмотрела на Стародубцеву. — И мы тоже через пять лет будем здесь жить? Да?

— Ну, ну, Тонечка, — пробормотал Бочкарев.

— Что ж тут такого, милая?.. Чем плохо тут? — спросила Надежда Петровна. — Правда, поначалу поерепенишься малость, а потом обвыкнешь, будто так и надо... — Она чуть помолчала. — Доля у нас с тобой такая. Солдатки ведь...

Тоня поставила на стол стопку с вином, зажмурилась и вдруг поняла, что Стародубцева права, что так и будет. Она мысленно представила себе, как идут, катятся годы, первый, второй, пятый, а она все еще сидит здесь, на этом клочке земли, где рядом лишь такие же заставы — «сосед слева» и «сосед справа», и то за десятки километров, без дороги...

— Ничего, Тоня! Мы к вам будем каждое лето приезжать, — бодро сказал Иван.

— И уезжать...

— Тут уж ничего не поделаешь. Уезжать тоже будем.

— Охотник тут всю зиму живет рядом, километров за двадцать... Молодой, говорят, — сообщила Наташа.

— Вот вы уедете в свой Ленинград, — Тоня не слушала ее, — а я останусь...

— С мужем останешься! — строго перебила ее Надежда Петровна. — С нами, с солдатами. Вот они какие, один другого лучше, как на подбор все.

— Тут даже поговорить ни с кем нельзя... Не положено... — Тоня сказала это горько и с укоризной.

— Тонечка! Что с тобой? — Бочкарев удивленно посмотрел на жену.

— Ничего... Это я так... Давайте вздрогнем... Хотя нет, обождем минутку. Вот Иван Иванович идет.

— Иван Иванович, за вами штрафная, — сказал начальник отряда.

— Это можно, — ответил старшина, однако стопки не взял, а подошел к Бочкареву и что-то шепнул ему на ухо.

Начальник заставы встал.

— Прошу прощения, товарищи, но срочное дело. Придется вас оставить, как это ни грустно.

— Ты надолго? — спросила Тоня.

— Думаю, что через полчаса вернусь... Простите, — повторил он, взял фуражку и торопливо вышел.

— Что-нибудь случилось, коль не секрет? — спросил начальник геологов.

Старшина пожал плечами.

— Ничего особенного. Радиограмму прочитать надо.

— Так это ж за две минуты! — воскликнула Тоня.

— Смотря какую, Антонина Кирилловна. На иную и часа мало, чтобы разобраться что к чему. Понятно?

Тоня вздохнула.

— Ничего не понятно, Иван Иванович... Ну ладно, пейте свою штрафную.

— Одну можно, повторил старшина. — За вас, Антонина Кирилловна!

Старшина больше не пил, остальные выпили и по второй, и по третьей, заметно повеселели, оживились; стало шумно. Николай Павлович рассказал несколько смешных анекдотов, и все громко смеялись.