Георгий Метельский - Тайфун над пограничной заставой

Теперь можно было заснуть и спать без сновидений, пока дежурный по роте тихонько не тронет тебя за плечо: «Афанасьев! На службу!»

— Афанасьев, на службу! — услышал он тихий голос сержанта Новохатько и мгновенно проснулся.

— Спасибо, Гриша...

Через пятнадцать минут он уже стоял в строю уходящих в наряд и слушал приказ командира роты.

— ...младшему сержанту Афанасьеву заступить на службу дежурным по двенадцатому причалу порта с целью не допустить нарушения государственной границы Союза Советских Социалистических Республик...

Причал был дальний. Здесь стояли последние пакгаузы, заканчивались рельсовые пути портальных кранов, бетонка, и за всем этим начинался обычный, покрытый шуршащей галькой берег, перегороженный уходящим на несколько метров в море проволочным забором. За ним, вдали, начинался другой, тоже огромный рыбный порт.

Как и предполагал таможенный инспектор, «Бремен Остен» сильно осел, и теперь к нему на борт можно было запросто взобраться, подпрыгнув и ухватившись руками за перила.

На судне заканчивали последние приготовления перед отправкой в рейс. Афанасьев, как обычно, спокойно прохаживался по причалу, наблюдая за берегом и водой. На верхней площадке пароходного трапа стоял Семен Куденко и проверял пропуска. На судно возвращались матросы, некоторые из них плохо держались на ногах и горланили песни. Покидали судно наши грузчики и стивидоры, члены ДНД — добровольной народной дружины, помогавшей пограничникам.

В те редкие минуты, когда возле часового на трапе не было людей, Афанасьев без слов разговаривал с ним — взглядом, едва заметным поворотом головы.

Прибыли «власти». Заметив издали пограничный наряд, Афанасьев сделал несколько шагов навстречу и, взяв под козырек, тихонько доложил офицеру обстановку. Все было как обычно и ничто внешне не напоминало о том, что охрана границы усилена, а нервы пограничников напряжены до предела.

Шумы и голоса порта досюда доносились приглушеннее, слабее, однако ж не столь тихо, чтобы можно было без труда уловить любой подозрительный шорох. Быстро стемнело, похолодало, над морем погасла оранжевая полоска зари, высыпали звезды, но вскоре скрылись под волнистыми облаками. До восхода луны еще было далеко.

Иногда наступившую темноту нарушал прожектор с соседней заставы, бил лучом в пустоту ночного воздуха, насыщенного клубами поднимающегося с воды пара. На несколько секунд становились отчетливо видны рыбацкие суда, гребешки волн, береговая галька, заборы....

Афанасьев продолжал медленно ходить взад-вперед по причалу. Дойдя до одного конца, он останавливался и внимательно смотрел на воду, скупо освещенную береговыми огнями и совсем темную вдали. Но больше всего его беспокоил берег, сам причал, о который терся кранцами пароход «Бремен Остен». Не так уж и трудно разбить фонарь и, пользуясь возникшей суматохой и темнотой, незамеченным перемахнуть на чужое судно. Это может случиться в любую минуту, но не раньше, чем «власти» покинут пароход. Хотя, кто его знает...

Афанасьев посмотрел на часы. Судя по времени, оформление уже скоро должно закончиться... Да так оно и было. К трапу подошли члены комиссии и вместе с часовым стали спускаться. Высыпавшие на палубу матросы, провожавший комиссию капитан парохода дружно выкрикивали последние приветствия и махали руками.

И в этот момент Афанасьев уловил едва заметный всплеск воды. И до этого неумолчно плескалось море, лениво набегало на берег, на борт судна, щемилось между корпусом и пирсом, вздыхало, но то, что услышал Афанасьев, не походило ни на один из этих привычных звуков.

Не мешкая ни секунды, он бросился к корме, из- за которой донесся всплеск. Там было темно — на воду падала огромная тень от судна, но мощный луч следового фонаря, который на ходу включил Афанасьев, сразу же отыскал плывущего к «Бремен Остену» человека в маске от акваланга.

— К берегу! .Стрелять буду! — крикнул Афанасьев, рывком снимая с плеча автомат, но в это мгновение пловец нырнул под воду.

— Отставить стрелять! — вдруг раздался требовательный голос капитана Кучеренко.

Николай недоуменно взглянул на него, но тотчас же перевел взгляд на море. Там мчалась наперехват пограничная шлюпка.

— Вон он, вон! Правей держи! — снова крикнул Афанасьев, заметив торчавшую из воды трубку акваланга.

Несколько взмахов весел оказалось достаточным, чтобы настигнуть неизвестного. Сидевший на корме пограничник дернул к себе трубку, и через секунду- другую над водой появилась крупная лысая голова.