Александр Перхуров - Исповедь приговорённого

Для дальнейших действий командный состав распределяется по полкам, согласно выработанной заранее схеме. Полки эти пополняются добровольцами после объявления о добровольной мобилизации населения. Обязательной мобилизации подлежат только офицеры и медицинский персонал.

Рабочие железнодорожных мастерских должны подать к артиллерийскому складу вагон, как только раздадутся первые выстрелы. В вагон нагружается оружие и отвозится к ним в депо. Вооружившись, железнодорожники захватывают вокзалы, усиливая высланную группу для первоначального захвата железнодорожного телеграфа; отправляют ют себя поезда для порчи пути в обе стороны от Ярославля, а остальные движутся в город, разоружив по дороге 1-й Советский полк.

Каждому полку был назначен боевой участок, изучать который командный состав должен до выступления.

Запас снарядов был очень незначительный, использовать его с первой же минуты мы не могли за неимением лошадей. Решено было использовать в первую минуту лошадей городского ассенизационного обоза, помещавшегося недалеко от артиллерийских складов.

От Савинкова я получил уведомление (он сам приезжал в Ярославль за 5-7 дней до выступления), что он посылает мне более двухсот человек из московской военной организации и подтверждает необходимость выступления в ночь па 4-5 июля.

На мой вопрос: «сколько же времени надо удерживать город до подхода подкрепления и присылки артиллерии и снарядов из Рыбинска?» он ответил, что союзники категорически обещали не позже как через 4 дня после начала восстания высадить десант в Архангельске и двинуть его через Вологду на Ярославль. Из Рыбинска помощь будет двинута немедленно. Условия для выступления в Рыбинске вполне благоприятные и несравненно лучше ярославских.

Переговорив с представителями гражданского населения, Савинков уехал из Ярославля.

Примерно, с 1 июля в Ярославль стали прибывать члены московской организации. Положение их до 4 июля не более десяти человек. Квартир для них не было приготовлено, и им приходилось ночевать в канавах за городом и на берегу

Волги, рискуя быть задержанными милицией или патрулями.

В ночь 4-5 июля, я назначил выступление. Прибыть на сборный пункт участники должны были к 2 часам ночи.

Однако, когда я пришел на сборный пункт и зашел в дежурную комнату артиллерийского склада, то узнал, что дивизион не прибыл и о причинах задержки никому не известно.

Бывшие в дежурной комнате человек 10-12 были очень взволнованы и заявили; что дело, очевидно, проиграно, так как среди кладбища пускают сигнальные ракеты, из чего они заключают о продвижении войск, которые нас окружают. Сколько собралось людей на кладбище, — они не знают.

Послав двух человек на разведку по направлению, где были замечены ракеты, и двух человек для счета собравшихся, мы стали ждать результатов и прибытия броневика.

Лично у меня закрадывалось сильное сомнение в искренности Супонина и возможности с его стороны провокации.

Конечно, говорить об этом вслух не приходилось, дабы не усугубить и без того подавленного от неизвестности настроения собравшихся.

Время шло... Начало светать. О броневике ничего не было слышно, донесений не прибывало.

Уже совсем рассвело, когда пришли с докладом, что собралось всего 70 человек. Это было меньше, чем можно было предположить даже при самых худших условиях.

Однако причина такого явления до известной степени выяснилась тут же: оказалось, что из-за нераспорядительности штаба не все участники могли быть уведомлены о времени и месте сбора. При этом же выяснилось, что два командира полка в последнюю минуту отказались и вышли из организации.

Последнее обстоятельство сильно осложнило дело, так как мы потеряли двух наиболее опытных в военном деле лиц.

Привязанность к семье оказалась сильнее данного обещания. При наличии малого числа людей, при отсутствии броневиков и сведений о значении сигналов ракетами я решил перенести выступление на следующую ночь, исправив за день упущения штаба. Отдав соответствующие приказания, мы стали расходиться. Собравшиеся расходились, как и собирались, по одному, по двое. Из разговоров тех, которые меня обгоняли, я понял, что люди странно возмущены отсрочкой выступления. Были даже и такие голоса: «Если и завтра выступления не будет, то уйдем из Ярославля. Быть может в других местах примут более энергичные и решительные меры».

Впереди меня застучал мотоциклет. Навстречу мчался гардемарин Ермаков, который должен был прибыть вместе с броневиком. Увидев меня, он остановил мотоцикл и, не обращая внимания, что уже появляются проснувшиеся жители, подошел ко мне с приложенной к фуражке рукой, громко назвал меня господином полковником» и стал докладывать о причинах невыхода броневика.