Ольга Михайлова - Мы все обожаем мсье Вольтера

Галициано возмущался справедливо. На кресле у камина лежали белые пуховые носки аббата, которые тот, натурально, снова забыл надеть! Франческо покачал головой, выражая порицание забывчивости господина, потом отодвинул нагло разлёгшегося кота, осторожно присел на кровать и, выпрастав из-под одеяла левую ногу Жоэля, принялся, ворча, натягивать на неё носок. Аббат наморщил нос и закусил губу: он боялся щекотки. Галициано, полагая, что господин уже спит, осторожно натянул другой носок на правую ногу. Заботливо подоткнул обожаемому хозяину одеяло сбоку, там, где оно сбилось, поправил подушку, снова подвинул к нему тёплого мелодично урчащего кота, подбросил в камин дров, задвинул тяжёлые портьеры и тихо вышел.

Чудо. Пушистые носки сразу согрели ноги, тепло волнами заструилось по телу, потеплело на сердце, согрелась и душа. Полуночник благозвучно мурлыкал свою ночную серенаду. В камине лучились поющие и потрескивающие дрова, струя приятную и легкую теплоту. Усыпляющий, искрящийся костер сухих поленьев и вязанки ароматного деревенского хвороста золотил комнату и тоже странно укреплял расслабленность озябшей души. Аббат недоумённо пожал плечами, нежась на мягкой подушке под тёплым стеганым одеялом. Чего он, дурак, кликушествует? Иссякла любовь… И придёт же в голову такой вздор… «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится…» Веки аббата отяжелели. Через несколько минут он уже спал, тихо дыша и улыбаясь во сне.

Отцу Жоэлю снились бабочки.