Вадим Волобуев - Агент его Величества

– Благодарю, благодарю, – рассеянно пробормотал Лесовский. Он развернул большие мятые листы, окинул их взором, затем быстро сложил обратно. – Что же, вы заслуживаете похвалы. Я буду ходатайствовать перед министром о приставлении вас к награде.

– Рад стараться, ваше превосходительство. Если позволите, я бы попросил также исходатайствовать награду для мичмана Штейна. Посмертно.

– Да-да, конечно. – Адмирал опять с каким-то сомнением посмотрел на Мэри. – Полагаю, вы устали с дороги и хотите отдохнуть. Вам и вашей спутнице предоставят каюту. Вы, должно быть, проголодались. – Он вопросительно посмотрел на гостей. – Вам принесут обед. А часа через четыре прошу снова ко мне. Хочу услышать рассказ о вашем путешествии.

– Так точно, ваше превосходительство, – отдал честь гардемарин.

– Егорка! – крикнул адмирал.

В круглом стекле иллюминатора перекатывал волнами холодный серый океан. Над водой кружили чайки, в небе висела рваная плёнка туч. Осеннее солнце выглядело как размытое белое пятно.

В узкой маленькой каюте было не повернуться, из всех удобств были лишь две откидные кровати, да металлический столик под иллюминатором. Мэри растерянно посмотрела на грузина.

– Неужели мы здесь будем жить? – вопрошали её глаза.

– Всё обойдётся, – взглядом ответил гардемарин.

Обед, который им принёс всё Егорка, остался стыть на столе. Любовникам было не до еды. Обоюдное вожделение сжирало их, и они отдались ему с головой. Будущее было неизвестно, прошлое темно, лишь настоящее сулило определённость, и они спешили насладиться каждой минутой совместной жизни, словно предчувствуя разлуку.

– Ты не оставишь меня? – молча спрашивала она.

– Никогда, – отвечал он глазами.

– Ты любишь меня?

– Безумно.

– Люби же меня страстно. Люби горячо. Кто знает, что принесёт нам завтрашний день.

Тем временем в каюту адмирала постучался Семён Родионович Костенко.

– Позволите войти? – спросил он, не переступая порога.

– Что вам надо? – недружелюбно осведомился Лесовский.

– Я слышал, явился посыльный от Попова. Это правда?

– А вам какое дело?

– Вы уж, пожалуйста, не грубите мне, Степан Степанович. Мы делаем общее дело, и я должен быть в курсе событий.

– Вы уже были в курсе. Благодарю покорно.

– Разве я вам чем-то навредил? Не смотрите на меня словно сыч.

– Между нами всё уже сказано, Семён Родионович. Полагаю излишним добавлять что-либо.

– В таком случае просто сообщите мне, действительно ли прибыл вестовой от Попова, и правда ли то, что с ним явилась какая-то женщина?

– Уже разболтали? – угрюмо промолвил адмирал.

– Шила в мешке не утаишь.

Лесовский вздохнул.

– Чего же вы от меня хотите, господин шпион, если вам и без того уже всё известно?

– Если вы не против, мне бы хотелось присутствовать при докладе этого господина.

– С какой стати?

– С той стати, Степан Степанович, что мы, как-никак, посланы сюда великим князем и должны держать перед ним ответ. Хорошенькое же дело будет, если наши отчёты разойдутся в фактах.

Адмирал выдержал паузу, пытливо глядя на резидента.

– Ладно, бог с вами. Сидите. Но предупреждаю: пикните хоть слово, выгоню к чёртовой матери.

– Однако у меня есть вопросы к посыльному…

– Вопросы буду задавать я. А вы будете сидеть и слушать.

– Экий вы, однако, суровый…

– Да уж какой есть.

– Хорошо. Ещё приказы будут?

– Нет. Пока вы свободны. Возвращайтесь через три с половиной часа.

– Слушаюсь.

Костенко козырнул и, чеканя шаг, вышел из каюты.

Чихрадзе был уверен, что Лесовский знает о его приключениях в Рок-Айленде. Иначе и быть не могло – ведь Катакази наверняка предупредил его о бегстве гардемарина. Однако поведение адмирала не давало к тому никаких оснований. Судя по всему Лесовский был застигнут врасплох его появлением. Во всяком случае, тот факт, что он ни разу не обмолвился о Катакази, настраивал на некоторые мысли. Если резидент не послал ему весточки из Рок-Айленда, тогда чем могло быть вызвано такое неведение? Уж не действовал ли Константин Гаврилович на свой страх и риск, отправляясь встречать гонца в Иллинойс? Озадаченный, сбитый с толку, Чихрадзе не знал, что и думать, и находился в полном раздрызге, направляясь с рапортом к Лесовскому. Он чувствовал, что перестаёт что-либо понимать в хитросплетениях тайной политики и решил просто изложить адмиралу канву событий. А уж там будь что будет. Одно он решил твёрдо – Мэри он им не отдаст. Ни за что. Пусть уж лучше его расстреляют.