Валентин Лавров - Граф Соколов — гений сыска

Лишь однажды, крепко, по обыкновению, напившись, когда загулял с крючниками, Егор коротко и выразительно отозвался о своей бывшей подруге:

— Протистутка! — И этот пьяница и грубиян никогда ничего к сей характеристике не добавлял.

Это и правильно. Женщины лишь по внешности похожи на людей. На самом же деле это существа совершенно необычные, явно божественного происхождения, а потому легко ранимые даже на большом расстоянии. Сам того не подозревая, Егор обладал первейшим из благородных качеств: о женах, какими бы они нам ни казались, следует говорить исключительно приятное или вовсе молчать.

Папаша-одиночка поменял много занятий: вывозил нечистоты, был уборщиком трупов павших на улицах животных, чернорабочим на каком-то селёдочно-коптильном производстве, дворником в имении графини Ольги Васильевны Кутайсовой, где размещался приют для малолетних. Наконец, обрел пристанище в качестве уборщика бесплатного ночлежного дома имени купца Бугрова (с его портретом в вестибюле) на восемьсот сорок коек на Нижнем базаре.

И через все эти годы и мытарства рядом с Егором шел его ребенок. В этой серой жизни он нагляделся много такого, что и взрослому видеть было бы отвратительно. И следствием этого стало то, что поначалу он выбрал неправильный путь жизни. Свел дружбу с худшей частью постояльцев ночлежного дома. Эта рвань наладилась посылать мальчишку на базар — за добычей. И Прокофий крал все подряд: круг вареной колбасы, шматок сала, гирю с прилавка, кошелек из чужого кармана. Добычу он честно приносил в ночлежку. Оборванцы хвалили Прокофия и учили пить водку.

Однажды, когда Прокофий спрятал под сатиновую рубаху головку козьего сыра, был застигнут врасплох. Торговцы повергли его в теплую базарную пыль и долго валтузили ногами и кулаками по разным частям юного тела.

Папаша, разделявший со своим отпрыском крошечную клетушку под лестницей, не снабженную даже окошком, тоже все чаще впадал в гнев и при помощи обрывка веревки возмещал его на Прокофии.

Что подействовало спасительным образом, сказать теперь трудно. Но однажды Прокофий, ставший уже ладным белокурым парнем, как бы враз поумнел. Он ушел от папаши-пьяницы, снял у купчихи Ольги Назаровой чердачное помещение с отдельным входом и начал зарабатывать себе кровавые мозоли в нелегком качестве “мартышки” на Сибирской пристани.

“Мартышками” за их исключительную неутомимость и социальную ничтожность народ прозвал лодочников.

Работа трудная, но зато веселая. Кого только возить не приходится! И купца с тугой мошной в кармане и с девицей на коленях, и загулявшего чиновника, желающего “выпить на воде”, и темную личность в клетчатой кепке, конфузящуюся идти через мост, где полицейские дежурят о его честь.

...Так трудился Прокофий два лета. Силу в руках и спине обрел большую, даже бурлаки на кулачках с ним биться остерегались.

“Трудом праведным не заведешь себе палат каменных”, — справедливо заметил русский народ. И хотя трудился Прокофий изо всех сил, но богатства себе не составил. Однако деньги на хлеб-соль водились да на развлечения еще оставались. Впрочем, самым главным удовольствием Прокофия стало одно — чтение книг.

Когда-то еще в бугровской ночлежке мальчишка свел доброе знакомство с одним из обитателей ее — дворянином по происхождению, химиком по образованию. Эту науку тот когда-то преподавал в гимназии, а еще ставил опыты, печатал труды и даже премиями ученых обществ отличался. Но алкоголь низвел старичка в ночлежный ад. Прокофий тянулся к бывшему педагогу. Тот с удовольствием занимался с ним. Мальчишка с удивительной легкостью выучился читать, писать, постиг начатки знаний. Особую тягу получил к химии. Однажды у “холодного букиниста”, торгующего с лотка на улице, купил за семик — две копейки — “Основы химии” Дмитрия Менделеева. Педагог помог овладеть ему премудростями формул и внушил:

— Только познав химию, можно достигнуть успехов в промышленности, земледелии и физиологии!

Про земледелие Прокофий не думал, а любил науку вполне бескорыстно, хотя и горячо. Во всяком случае, отыскав на свалке старый шкаф, Прокофий его привел в порядок, втащил на чердак и забивал покупаемыми и читаемыми книгами. Более того: приобретя реактивы и колбы, ставил опыты. Нередко дом заполнялся гнусными запахами, а однажды едва не случился пожар.

Домовладелица Назарова, смазливая вдовушка лет тридцати пяти, добрыми выпуклыми глазами глядела на юношу и мягко увещевала: