Валентин Лавров - Граф Соколов — гений сыска

— Тсс!

Где-то в коридоре, которым они прошли, в отдалении слышались сдержанные голоса — то погоня шла по следу. Голоса приближались.

Соколов выдернул из кобуры револьвер, вставил его в замочное отверстие. Грохнул выстрел, полетела пыль, Казарин испуганно сжался. Сыщик с размаху высадил дверь, и они оказались в едва освещенном переулке. Здесь, рядом с шумными улицами царила провинциальная тишина. С Верхнего Кисловского свернула запряженная парой коляска. В ней сидел загулявший человечек, весело горланивший недавно вошедшую в моду песенку:

Наверх вы, товарищи, все по местам, —

Последний парад наступает!

Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,

Пощады никто не желает.

Соколов выскочил на дорогу и страшным голосом гаркнул:

— Стоять! Полиция!

Испугавшийся горлопан тут же замолк, а возчик еще сильней хлестанул лошадей. Соколов с опасностью для здоровья уцепился на ходу за коляску, чуть не перевернув ее, треснул кулаком по голове возчика:

— Стоять, сукин сын! — и сам натянул вожжи.

Кони захрапели, встали на дыбы, но Соколов сдержал их. Он вытряхнул пьянчужку из коляски, подхватил Казарина и крикнул:

— Но, шалые, пошли! Гони, говорю!

Жандармы, выскочив вслед за беглецами, увидали лишь удаляющуюся на бешеной скорости коляску.

...Через три минуты скачки они выехали в Охотный ряд. Соколов вынул из кармана какую-то ассигнацию, швырнул возчику:

— Пошел прочь!

Еще через минуту они вошли в гостиницу “Париж”.

На первом этаже возле конторки Соколов увидал давнего знакомца — коридорного Афанасия Фунтова. Это был отпетый проходимец, любитель чаевых, балагур и вполне преданный полиции и лично Соколову человек.

Фунтов вскочил с табурета, быстро и низко кланяясь:

— Честь какая, сам граф Аполлинарий Николаич изволили пожаловать. Чем прикажете, ваше превосходительство, для вас нынче расстараться?

— Чего шумишь, глотка луженая? Скажи-ка, Афоня угловой “люкс” свободен?

Обезьянья физиономия Фунтова изобразила гримасу долженствующую обозначать улыбку.

— Дак была б “люкса” занята, для вас, Аполлинарий Николаич, мы б постояльцев оттедова вытряхнули! Провалиться мне на этом месте.

— Прикажи ужин в номер подать, а прибудет Кошко — к нам проводи! И ни одной живой душе — в штатском или военном — не докладывай, что я тут, иначе! — Соколов поднес громадный кулачище к носу Фунтова.

Не прошло и часа, как явился мрачный Кошко. Он буркнул:

— Граф, чего ты чудишь? Зашиб адъютанта генерал-губернатора, его в Лефортовский военный госпиталь отправили, а он, между прочим, племянник товарища министра внутренних дел Лыкошина. И вас, господа хорошие, ищут уже по всей Москве.

Соколов сграбастал в объятия начальника сыска:

— В поле ветра ищут! Как говаривал покойный Тургенев, для контенанса пропустим по рюмочке.

Они подошли к отдельному столику, на котором стояли сортов десять водки в запотелых бутылках и обычная закуска — омары, черная икра, селедка, сыры.

Сердце всякого истинно русского человека смягчается при виде уставленного едою стола. Вот и Кошко выпил “померанцевой”, крякнул и умиротворенно сказал:

— Надо что-то придумывать, ведь тебя, граф, хотят под военный суд подвести. Гершельман не пожелает из-за тебя с Лыкошиным ссориться.

Соколов съел две столовые ложки икры — на закуску — и распорядился:

— Для почину — выпить по чину!

Выпил, блаженно вздохнул, продолжил:

— Все продумано! Эй, виртуоз, тоже слушай... — и он изложил план действий.

Кошко захлебнулся от восторга:

— Гениально!

Казарин, погруженный в безысходное горе, пил одну рюмку за другой. И вскоре, откинувшись на спинку кресла, крепко уснул.

Соколов отечески улыбнулся:

— Такой крутой поворот в жизни — не выдержал! Пусть немного поспит, а затем виртуоза смычка приведем в чувство и приступим к работе. Для торжества нашего справедливого дела требовалось, Аркадий Францевич, только одно — твое содействие. Теперь мы им заручились...

— И наша победа неотвратима, как восход солнца! — с пафосом воскликнул Кошко. — Это больше всего меня восхищает, граф, в твоем стратегическом плане. А куда поставили белые грибки? Вот они, — и начальник сыска нанизал на вилку шляпку.

— Но это только в том случае, — Соколов строго посмотрел на Казарина, — если юный маэстро исполнит свою партию без фальши. — Он подумал малость и хлопнул себя громадной ладонью по колену, отчего случился звук, как при стрельбе из мортиры. — А зачем нам искушать судьбу? Давай отправим Казарина в Саратов искупать вину перед Отечеством и лично передо мной: пусть поможет опознать террористов. И вообще, здесь ему негоже болтаться, как навозу в проруби. Кстати, Аркадий Францевич, в этот славный волжский город надо незамедлительно командировать бесстрашного жениха — Жеребцова, а в помощь придадим ему многоопытных Ирошникова и Павловского.