Оливер Пётч - Дочь палача и король нищих

– Куизль, Куизль, – проворчал Тойбер, протягивая ему откупоренную бутыль. – Одно скажу точно: советники тебя растерзать решили. Сера, дыба, тиски, испанский сапог – и все в один день! Такого у меня еще не было. – Он покачал головой. – На эшафот тебя хотят отправить, и как можно скорее.

Якоб кивнул и щедро глотнул из бутылки. Алкоголь стал растекаться по телу и немного растворил боль.

– Ну? До сих пор думаешь, что я собственную сестру убил? – спросил он и вытер губы окровавленной, распухшей ладонью.

Тойбер распечатал один из горшков и принялся втирать мазь в ожоги на бедрах Куизля. Еще пару часов назад он подносил к тем же местам горящую серу.

– Какая разница, что я думаю, – проворчал палач. – Мне сказали, что до завтра я должен поставить тебя на ноги. И потом все продолжится. Бестолковому лекарю они не доверяют, так что возиться мне. Патриции, чтоб их!.. Повернись-ка.

Куизль перевалился на бок, чтобы Тойбер мог заняться его разодранной спиной. Не без одобрения он отметил, что палач Регенсбурга знал свое дело – не только по части пыток, но и в лечении. Непрестанная возня с ожогами, вывихами и переломами превратили Филиппа в настоящего целителя.

– Что скажешь, Тойбер? – пробормотал Куизль и закрыл глаза. – Сначала мы людей калечим, потом их выхаживаем…

– А под конец их же и убиваем, – кивнул палач. – Я давно перестал думать об этом. Просто делаю что должен, и ладно… Так, теперь пальцы.

Куизль протянул к нему распухшие пальцы. Пару часов назад Филипп дробил их в тисках, а теперь натирал их желтой мазью с ароматом календулы и арники. Покончив с пальцами, он проделал то же самое с ногами Куизля. Так называемые испанские сапоги, шипастые стальные пластины, оставили на голенях и икрах страшные гематомы.

– Ты знаешь, что я невиновен, – прошептал Куизль и сжал на мгновение кулаки, чтобы стерпеть боль в ногах. – По глазам вижу. Признайся, ты и сам заметил, что с третьим дознавателем что-то не так.

Тойбер остановился и пристально посмотрел на собеседника.

– Ты прав, черт тебя дери, – сказал он наконец. – Один из судей прямо-таки изрыгает из себя ненависть. Можно подумать, ты его сестре горло перерезал.

– Сколько тебе говорить, я не… – прошипел Куизль, но потом успокоился.

Спорить сейчас не было смысла, тем более Филипп был единственным, кто связывал его с внешним миром.

– Ты судей-то этих знаешь? – спросил Якоб, когда дыхание выровнялось.

Тойбер пожал плечами.

– Один из них, наверное, староста Иероним Рейнер. Он, насколько я знаю, самый старший в совете. Кроме того, он председатель суда и ведет твое дело.

– Точно! – перебил его Куизль. – Староста с позавчерашнего процесса. Как это я запамятовал…

– Молодого я по голосу узнал. Это Йоахим Кершер, председатель налоговой службы. Мелкий зазнайка, отец ему должность купил.

Куизль кивнул: председатель налоговой службы ведал всеми пошлинами, взимаемыми в городе, – то есть властью обладал безграничной. Но палача интересовал кое-кто другой.

– А с третьим что?

Последовала долгая пауза.

– Третий кто? – нетерпеливо повторил Куизль.

Тойбер покачал головой.

– Не знаю. Голос знакомый, а вот откуда знаю его, не пойму.

– Выяснишь для меня, кто он такой?

Палач тем временем перевязал спину Куизля чистыми тряпками.

– Не могу, даже если бы захотел, – проворчал он. – Третий дознаватель всегда держится в тени, чтобы ни от кого не зависеть. Имя его не значится ни в одном документе, ни в одной бумажке… Ну, готово.

Он хлопнул Якоба по плечу и принялся складывать горшки обратно в мешок.

– Завтра утром увидимся, и можно начинать все с начала. – Тойбер тяжело вздохнул и направился к выходу. – Факел оставлю. Слишком уж темно тут.

– Тойбер, чтоб тебя, – зашипел Куизль. – Я должен знать, кто этот третий! Я уверен, он как-то связан с убийством. Если я узнаю имя, то Магдалена сможет еще что-нибудь выяснить, и тогда, может, все обойдется. Приговор вынесут, только если я признаюсь под пыткой. Но я не знаю, сколько еще смогу терпеть. Помоги же мне!

– Да не могу я, черт бы тебя побрал! – Филипп разглядывал свои мозолистые ладони, не смея поднять глаза на Куизля. – У меня пятеро детей, и всем нужен отец. А если я начну нос совать куда не надо, то с тобой на эшафот отправлюсь. Связанным и без меча, понимаешь ты это?

– У меня тоже есть дети, Тойбер, – спокойно ответил Якоб. – Маленькие двойняшки, души в них не чаю. И старшая дочь где-то в городе, хочет меня спасти.