Линдси Фэй - Злые боги Нью-Йорка

– И это все, что ты хочешь сказать?

– Блеск, – подмигнув, ответил Вал.

– И ты не хочешь узнать, что случилось?

– Узнаю завтра от Мэтселла. Он лучше рассказывает.

– Ну, ты и мерзавец, – восхитился я.

– Если ты заинтересован, чтобы я утром узнал об этом побольше, не стоит сейчас переливать из пустого в порожнее, – посоветовал мой брат, взглянув на карманные часы. – В любом случае, сейчас я ухожу на подпольную партийную встречу. Буду глазеть на пару десятков ирландцев и решать, кто из них подходить для охраны избирательных урн. Так что не трать мое время, Тим.

– По поводу сегодняшнего дня, – упорствовал я, прислонясь к стене дома. – Ты проводил сюда Птичку и миссис Боэм. Это было вполне бене. Ты сделал для меня хорошее дело. Но оставаться с ними до моего прихода, не зная, когда я вернусь?..

– Ммм? – ответил Вал.

Он уже выискивал взглядом экипаж. Спустился на Элизабет-стрит и не обращал на меня внимания. Именно так, как он всегда поступал.

Это просто бесило.

– Спасибо, – крикнул я.

Валентайн, стоя посреди улицы, пожал плечами. Он оглянулся на меня, мешки под глазами посветлели на пару унций.

– Ничего особого.

– Увидимся завтра в «Крови свободы». И постарайся к моему приходу не накачаться морфином до полусмерти, ладно?

Валентайн ухватил гримасу, которая всегда появлялась на его лице, когда он смеялся. Но она почти сразу исчезла, и на ее месте возникла сверкающая волчья усмешка.

– Звучит круто. А тем временем, мой Тим, постарайся не строить из себя такого кромешного молокососа, лады?

– Ну, вроде по-честному, – искренне ответил я.

Я никогда больше не возвращался в церковь на Пайн-стрит или в дом Андерхиллов.

Мистер Пист, которому я полностью доверился во время нашей совместной трапезы, «обнаружил» тело получасом позже. Поскольку я дал ему ключи и все остальное. Преподобный Андерхилл был, очевидно, задушен насмерть, но никаких свидетелей не нашлось. Ни улик. Ни подозреваемых. Ужасное преступление, и явно убийство.

Но что в таких обстоятельствах могут сделать «медные звезды»?

Мой сослуживец проследил, чтобы преподобный был похоронен всего через пять часов, в тихом месте под яблонями на церковном кладбище Пайн-стрит. Как мы позднее узнали, земля преподобного привязана к его пасторату. И в любом случае, он много лет занимался благотворительностью, удовлетворяя нужды бедных протестантских семей. После похорон остался только дом, принадлежащий приходу, и его обстановка, единственная ценность которой заключалась в воспоминаниях. Его обширная библиотека по завещанию отошла соседней бесплатной школе. «В этом весь он», – подумал я. Похоже, Томасу Андерхиллу ни разу не пришло в голову, что его дочери может потребоваться больше, чем у нее есть, когда столь многие владеют столь малым.

И я не собирался прощать его за это.

Проспав несколько скудных часов, я всю ночь сидел дома и ждал стука в дверь.

Услышав нерешительное постукивание, я вышел и забрал небольшой мешочек у практически беззубой нищенки. Дал ей монетку за хлопоты, хотя она сказала, что ей уже хорошо заплатили, чтобы она не заглядывала в мешок. И если она заглянет, отправитель узнает об этом, и ее будут жрать свиньи, когда она будет мертвой лежать на улице. Я спросил, откуда она пришла, и она указала на бакалею в полуквартале отсюда. С крыльца лавки на нас смотрел молчаливый и невеселый мужчина в соломенной шляпе.

Правда, я его не знал. Я поблагодарил потертую молли, засунул посылку в карман и зашагал к Пайн-стрит.

Но я так до нее и не дошел. Пройдя ряд скромных кирпичных домов с ярко окрашенными белыми перемычками и уже третий раз подряд следя, как на город опускается маслянистое и густое утро, я заметил Мерси, идущую в противоположном направлении. Иначе говоря, мне навстречу.

На Мерси было плохо сидящее серое платье. Из вороха церковных пожертвований, догадался я, слишком чистое и аккуратно пошитое. Юбка колокольчиком была немного свободна в талии; правда, и широкий ворот открывал одно плечо больше обычного. Мерси более-менее уложила волосы, и даже отсюда я видел, что губы у нее в пузырьках, а руки в нескольких местах перевязаны.

Я думал: «Вот как выглядит Мерси в сером поношенном платье в последний раз, когда ты ее видишь», – когда мы встретились точно посередине западного тротуара Перл-стрит.

– Мистер Уайлд, – сказала она.

– Привет, – сказал я.

Уже неплохо.

– Мой отец умер, – пробормотала она. – Вы там были, вы… вы знаете, я думаю.